Александр романов - воспоминания великого князя александра михайловича романова. Имение "ай-тодор" великого князя а.м

В этом году, 26 февраля исполнилось 85 лет со дня смерти Великого Князя Александра Михайловича, внука Императора Николая I и шурина последнего Российского Государя Императора Николая II. Александр Михайлович вошёл в историю как один из самых незаурядных и, как он сам себя называл, «непутёвых» представителей Российской Императорской Фамилии. Первую часть своей многосторонней жизни он посвятил императорскому флоту, а незадолго перед Первой мировой войной, он стал отцом-основателем русской военной авиации. Уже в эмиграции Александр Михайлович шокировал многих своих соотечественников, увлёкшись спиритизмом и мистицизмом, выступая с лекциями на тему потусторонней жизни и общения с душами усопших.

Александр Михайлович был пятым ребёнком и четвёртым сыном в семье Великого Князя Михаила Николаевича и Великой Княгини Ольги Фёдоровны, урождённой принцессы Баденской. Он появился на свет 1/13 апреля 1866 года в Тифлисе, когда его отец занимал должность Наместника Императора на Кавказе. Будучи одарённым и высокообразованным человеком, Александр Михайлович (или Сандро, как его зачастую звали близкие и друзья на грузинский манер), решил связать свою жизнь с флотом. В возрасте девятнадцати лет он блестяще окончил Морское училище и совершил своё первое кругосветное путешествие на корвете «Рында». Великий Князь был одним из немногих, кто пытался предпринять шаги по реформированию русского военного флота, но практически всегда сталкивался с твёрдым непониманием насущных проблем армии в верхах власти. В конечном итоге, его служба прервалась, а позднее он ненадолго возглавил русский торговый флот, но в ходе подковёрных интриг был вынужден оставить и этот пост.

Великий Князь Александр Михайлович в возрасте четырёх лет

Великий Князь в бытность юнкером Морского училища

Вице-адмирал Российского Императорского Флота Великий Князь Александр Михайлович

Оказавшись в отставке, Великий Князь не стал коротать время в своём крымском имении Ай-Тодор и вспоминать былые лучезарные годы. Его буйная натура при любых жизненных обстоятельствах искала себе дело, приносящее пользу, как государству, так и обществу. Узнав о перелёте французского авиаконструктора Луи Блерио через Ла-Манш, Александр Михайлович загорелся идеей развития воздухоплавания в России. Благодаря его энергии и огромным усилиям, в ноябре 1910 года в Севастополе была открыта первая в России авиационная школа, а Александр Михайлович по праву стал носить звание шефа императорского военно-воздушного флота.

Великий Князь инспектирует авиационную школу в Севастополе

С детства он был дружен со своим двоюродным племянником и почти ровесником Николаем II. Тогда же Александр Михайлович познакомился со старшей сестрой будущего Государя Ксенией Александровной, которая в 1894 году стала его женой. У них родились шестеро статных и красивых сыновей и одна очаровательная дочь. После революции Александр Михайлович проживал вместе с семьёй в своём крымском имении Ай-Тодор, где был взят под домашний арест. Он также стал свидетелем оккупации полуострова немецкими войсками, а затем и прихода в Крым бывших союзников по Антанте.

Великий Князь Александр Михайлович с супругой и детьми

Александр Михайлович и Ксения Александровна незадолго перед Февральской революцией

Великий Князь покинул Россию в декабре 1918 года на борту британского крейсера «Форсайт». Александр Михайлович спешил во Францию на Версальскую конференцию, где хотел выступить перед ведущими мировыми лидерами, чтобы те оказали помощь Белому движению и погибающей России. Но ему так и не удалось ни с кем встретиться, поскольку многие полагали, что Романовы навсегда выброшены на обочину мировой истории.

Александр Михайлович поселился во Франции отдельно от жены. Их брак дал трещину ещё в начале 1910-х годов, а уже в изгнании он пытался добиться от супруги официального развода, но Ксения Александровна была неумолима и упорно продолжала соблюдать династические приличия.

На склоне своих лет Александр Михайлович занялся написанием мемуаров, издав две книги воспоминаний. Первая вышла в 1929 году в Париже и была озаглавлена «Когда-то Великий Князь», а вторая - «Всегда Великий Князь» увидела свет в 1933 году. При написании своих воспоминаний Александр Михайлович проявил незаурядный литературный талант, показав мастерство художественного слова. В его мемуарах масса интересных, уникальных и загадочных воспоминаний о семье, родине и жизни в изгнании. Фактически, воспоминания Великого Князя - настоящий бестселлер Дома Романовых, но, увы, полностью доверять словам и рассказам внука Императора Николая I невозможно. Порой ради красного словца или яркого описания события, Александр Михайлович пользовался откровенными слухами и нелепыми домыслами, но, несмотря ни на что, читать эти мемуары довольно интересно.

Портрет Великого Князя Александра Михайловича работы Николаса Зарокилли. 1920-е гг.

Под конец своей жизни он увлёкся спиритизмом и стал проповедовать необходимость духовной революции. Один швейцарский знакомый предложил Александру Михайловичу прочесть в Цюрихе лекцию о спиритизме. Вскоре пришло новое предложение о курсе лекций уже в США. В далёкой Америке Великий Князь провёл три зимы и прочитал более шестидесяти лекций, но его тянуло в Европу, поближе к родственникам.

Во время турне по США с курсом лекций о спиритизме

Вернувшись из Штатов, Александр Михайлович поселился на своей любимой французской Ривьере. Он пытался заглушить в себе тяжёлые воспоминания о гибели родных братьев Ники и Жоржа, расстрелянных в Петропавловской крепости в 1919 году, забыть кровавые события революции и Гражданской войны. Александр Михайлович одним из первых среди многочисленной родни, стал детально анализировать причины катастрофы, обрушившейся на Россию в 1917 году. Он всё время думал о своей Родине и не переставал надеяться на скорое возвращение домой. «Если мы вернёмся в Россию, то и там будем работать не покладая рук; нам самим придётся строить своё благополучие, помощи ждать будет не от кого, - обращался Великий Князь к своим соотечественникам. - Мы должны любить Россию и русский народ. Раз и навсегда мы должны понять, что новой России мы ничего не можем дать, кроме любви».

Окончив свою вторую книгу воспоминаний в августе 1932 года, Александр Михайлович неожиданно для окружающих слёг. Его мучили страшные боли в спине. За время болезни он сильно похудел и практически не вставал с постели. Врачи диагностировали у него рак лёгких в последней стадии. Спешно приехавшая из Великобритании Великая Княгиня Ксения Александровна «нашла ужасную перемену в Сандро». Все стали понимать, дни Александра Михайловича сочтены. Его дочь, княгиня Ирина Александровна перевезла отца в Ментон, на виллу Сент-Терез, принадлежавшую друзьям княгини, супружеской чете Чириковых, которые в трагические дни домашнего ареста 1917–1918 годов находились вместе с Юсуповыми в крымском имении Кореиз.

До приезда Ксении Александровны, Ирина Александровна вместе с Ольгой Константиновной Чириковой, сменяя друг друга, самоотверженно ухаживали за Великим Князем. «Доктора вовсе не отчаиваются, хотя положение очень серьезное, - писала Ксения Александровна в декабре 1932 года в частном письме. - Ему необходимо усиленное питание, но при отсутствии аппетита и отвращении к пище трудно этого достигнуть, и он изводится, когда его упрашивают есть. Вообще с ним очень трудно и не знаешь часто, с какой стороны подойти! Ольга Константиновна за ним ухаживает, как ангел, я должна сказать, и с великим терпением, а ей, бедной, попадает без конца».

Одна из последних фотографий Александра Михайловича, сделанная незадолго до его кончины

В свой первый приезд Ксения Александровна остановилась в частном пансионе, который находился буквально в нескольких шагах от дома Чириковых. Причину, почему она не поселилась на вилле Сент-Терез, Ксения Александровна описала в письме к Александре Оболенской: «Сандро, узнав о моём намерении приехать, написал мне, что места в доме нет, хотя Чириковы, конечно, скажут, что есть, но он знает, что это их стеснит и его тоже».

В декабре 1932 года Александру Михайловичу стало намного лучше, поэтому Ксения Александровна решила на Рождественские каникулы вернуться в Лондон и провести время с сыновьями. «Доктора более довольны его общим состоянием, и теперь легче будет делать “traitementsеrieux” (серьёзное лечение), - писала Великая Княгине в Париж Александре Оболенской. - В прошлую субботу Сандро причастился и был очень доволен, но устал после всех эмоций. Он позвал Ирину, Ольгу Константиновну и меня к себе в комнату, и мы все помолились вместе - священник прочёл молитвы перед и после причастия».

В феврале 1933 года Ксения Александровна вновь вернулась на юг Франции, где нашла своего мужа «намного бодрее и лучше». Лечащий врач Бусса был доволен состоянием пациента, но внешний вид Александра Михайловича не внушал оптимизма. «Он лежит по утрам у открытого окна на солнце и даже загорел - пока только одна щека, - писала Ксения Александровна своей подруге Александре Оболенской. - Худ он невероятно - больно смотреть».

Развязка событий наступила очень быстро. Все понимали, что дни Великого Князя давно сочтены, но никто не ожидал, что смерть придёт за Александром Михайловичем так быстро и неожиданно. 25 февраля 1933 года Великая Княгиня Ксения Александровна была приглашена в качестве почётного гостя на бал выпускников Пажеского корпуса. Вернувшись с торжественного мероприятия, Ксения Александровна до 11 часов вечера провела у постели больного супруга. Когда их единственная дочь Ирина Александровна пришла на виллу, чтобы заменить мать, Великая Княгиня поцеловала мужа, пожелала ему приятных снов и отправилась в пансион. Как оказалось, это был их последний совместно проведённый вечер.

В три часа ночи Александр Михайлович внезапно почувствовал страшные боли в области спины. Ирина Александровна немедленно послала за доктором и своей матерью, но она опоздала. Когда Ксения Александровна вернулась на виллу, её супруг тихо скончался на руках дочери. Приехавший следом врач лишь констатировал факт смерти своего пациента.

На следующий день все ведущие русские эмигрантские газеты во Франции, Германии и Югославии опубликовали на своих страницах некрологи и воспоминания в память о почившем внуке Императора Николая I. На имя Великой Княгини Ксении Александровны пришли телеграммы со словами соболезнования от Короля Великобритании Георга V, Короля Дании Кристиана X, Короля Швеции ГуставаV, герцога Коннаутского Артура и французского президента Альберта Лебрена. До конца своих дней Великая Княгиня хранила эти соболезнования в личных бумагах и под закат своей эмигрантской жизни часто доставала эти пожелтевшие от времени телеграммы, чтобы перечитать их и ещё раз вспомнить прожитые годы.

Великая Княгиня Ксения Александровна вместе с дочерью Ириной Александровной в день смерти супруга

В главном храме русской диаспоры, в Париже, в соборе Александра Невского на рю Дарю на следующий день после смерти Великого Князя была отслужена торжественная панихида, собравшая большое количество молящихся. Почтить память усопшего пришли члены Дома Романовых, видные политические и военные деятели старой России и Белой эмиграции. Панихиду отслужил знаменитый церковный деятель русского зарубежья протоиерей Георгий Спасский. Перед возгласом «Вечная память» отец Георгий произнёс короткое и глубокое слово, в котором ясно очертил личность усопшего «благоверного государя и Великого Князя», вспомнив его заслуги на посту во главе торгового и воздушного флотов, а также как представителя Российской Императорской Фамилии. В этот же день тело Великого Князя Александра Михайловича было перевезено из виллы Сен-Терез в церковь Пресвятой Богородицы и Николая Чудотворца в городе Ментон, где ежедневно, в 11 часов утра и в 5 часов вечера духовенством совершались панихиды. Ежечасно у гроба покойного сменялся караул из офицеров Союза Русских Лётчиков.

Три поколения семьи. Великая Княгиня Ксения Александровна с дочерью и внучкой. Фотография была сделана французскими репортёрами на вилле Сент-Терез в день погребения Великого Князя Александра Михайловича

Похороны Великого Князя состоялись 1 марта 1933 года. Отпевание в Ментоне возглавил настоятель храма протоиерей Григорий Ломако. Церковь была переполнена многочисленными молящимися и не смогла вместить всех желающих. Практически все русские эмигранты, проживавшие тогда на юге Франции, поспешили приехать в Ментон и отдать последний долг Великому Князю. На гробе покойного лежали офицерская фуражка и шашка. В Ментон для прощания с Александром Михайловичем приехали практически все его дети, кроме троих сыновей Никиты, Ростислава и Василия, проживавших в то время в США. На похороны из Дании прибыл король Кристиан X с женой королевой Александрой (она приходилась племянницей Александру Михайловичу, была старшей дочерью Великой Княгини Анастасии Михайловны и великого герцога Фридриха Франца III Мекленбург-Шверинского). Французские власти на церемонии отпевания представлял префект департамента Приморские Альпы.

В день похорон Великого Князя близлежащие улицы к церкви, где проходило отпевание, были переполнены русскими эмигрантами

Ещё при жизни и даже до падения монархии Великий Князь успел составить духовное завещание, которое было утверждено 4 августа 1914 года Императором Николаем II. О месте своего последнего упокоения Александр Михайлович писал: «Прошу Его Императорское Величество разрешить похоронить меня в Крыму в моём имении в Ай-Тодор». Помня о желании супруга и надеясь на скорый крах коммунизма в России, Великая Княгиня Ксения Александровна считала, что могила её мужа на юге Франции станет временной. Семья решила похоронить Александра Михайловича в склепе на кладбище небольшого курортного городка Рокбрюн-Кап-Мартен.

Среди многочисленной родни на прощании с Александром Михайловичем присутствовал Король Дании с супругой

Ровно в полдень траурная служба в церкви окончилась. Гроб на автомобиле был доставлен в Рокбрюн и после краткой панихиды опущен в склеп. Позднее в этом же склепе была похоронена Великая Княгиня Ксения Александровна, их сын князь Никита Александрович и невестка княгиня Мария Илларионовна.

Последняя панихида перед погребением

Через пять дней после похорон, уже в Лондоне в русской церкви во имя Успения Пресвятой Богородицы в Виктории, была отслужена панихида по Великому Князю, на которой присутствовали его внуки и многочисленная русская диаспора. В этот же день в очередном выпуске русской газеты «Возрождение» было публиковано письмо Великой Княгини Ксении Александровны: «Не имея возможности писать отдельно всем лицам, почтившим память моего мужа и отовсюду выразившим глубоко нас тронувшее сочувствие нашему горю, прошу их всех принять самую сердечную благодарность от меня и моих детей».

Могила Великого Князя и его семьи находится на самом краю кладбища Рокбрюн. Большой православный крест, венчающий могилу, заметно отличается от остальных надгробий на кладбище. С того места, где Великий Князь нашёл свой вечный покой, открывается живописный и чарующий вид на Средиземное море. Где-то там, далеко на Востоке находится Россия и любимый Великим Князем Крым, где он мечтал найти свой вечный покой. Вернётся ли он когда-нибудь домой в родной Ай-Тодор?

@ Иван Матвеев

@ НП «Русская Культура»

Александр Михайлович. Фото 1896 года

Александр Михайлович (Сандро), 1866-1933, Великий князь, сын Великого князя Михаила Николаевича; генерал-адъютант, адмирал, главноуправляющий торговым мореплаванием и портами (1902-1905), во время войны заведовал организацией авиационного дела в действующей армии. Был женат на Ксении, сестре Царя. Масон, называл себя розенкрейцером и филалетом. Владелец Ай-Тодор в Крыму, где после отречения Царя содержались под арестом некоторые члены императорской фамилии.

Указатель имен справочника Окружение Николая II

Александр Михайлович (1866-1933) - великий князь, сын великого князя Михаила Николаевича, брат великого князя Николая Михайловича, муж великой княгини Ксении Александровны, отец княжны крови Ирины Александровны. Флигель-адъютант (1886), контр-адмирал Свиты (1903), вице-адмирал и генерал-адъютант (1909), адмирал (1915). Специалист в области кораблестроения, археолог-любитель и коллекционер. Получив домашнее образование, был зачислен в Гвардейский экипаж, неоднократно совершал длительные плавания. Член (1898) и председатель (1900) Совета по делам торгового мореплавания, председатель Особого совещания для рассмотрения вопроса об управлении торговыми портами (1901), главноуправляющий торговым мореплаванием и портами (1902-1905), младший флагман Черноморского (1903) и Балтийского (1905-1909) флотов. Во время Первой мировой войны - заведующий организацией авиационного дела в армиях Юго-Западного фронта (1914) и во всей действующей армии (1915), полевой генерал-инспектор авиации (1916-1917). Умер в эмиграции.

Использован именной указатель кн.: В.Б. Лопухин. Записки бывшего директора департамента министерства иностранных дел. СПб, 2008.

Александр Михайлович (Сандро) Романов (1866-1933) - великий князь, генерал-адъютант, адмирал, председатель Совета по делам торгового мореплавания (1900-1902), главноуправляющий на правах министра управлением торгового мореплавания и портами. Во время 1-й мировой войны заведовал авиационной частью в действующей армии. После революции - в эмиграции.

Александр Михайлович, великий князь (1866-1933) - сын великого князя Михаила Николаевича, друг детства Николая II и его двоюродный дядя; генерал-адъютант, адмирал, с 1900 г. председатель Совета по делам торгового мореплавания. В 1902-1905 гг. - главноуправляющий торговым мореплаванием и портами. Во время Первой мировой войны зав. авиационной частью действующей армии

Использованы материалы кн.: "Охранка". Воспоминания руководителей политического сыска. Тома 1 и 2, М., Новое литературное обозрение, 2004.

Александр Михайлович Романов (1866–1933) – великий князь, государственный и военный деятель, адмирал (1915), генерал-адъютант (1909), 4-й сын великого князя Михаила Николаевича. Женат (с 1894) на дочери императора Александра III Ксении. Близкий друг Николая II. В 1900–1903 гг. командир броненосца «Ростислав» (Черноморский флот), с 1903 г. младший флагман Черноморского флота. Поддержал создание морского Генерального штаба (1906). С 1898 г. член, затем председатель Совета по делам торгового мореплавания, в 1902–1905 гг. возглавлял созданное по его инициативе Главное управление торгового мореплавания и портов. С 1904 г. председатель Особого комитета по усилению флота на добровольные пожертвования, после окончания русско-японской войны 1904–1905 гг. настаивал на ускоренной постройке линкоров новых типов и увеличении ассигнований на военно-морской флот. С февраля 1905 г. начальник отряда минных крейсеров на Балтийском море, в 1905–1909 гг. младший флагман Балтийского флота. Почетный член Николаевской морской академии (1903), председатель Императорского Русского общества судоходства, Русского технического общества, Общества естествоиспытателей при Петербургском университете. Активно содействовал развитию авиации в России; возглавлял отдел воздушного флота при Комитете по усилению военного флота на добровольные пожертвования, инициатор создания офицерской школы авиации под Севастополем (1910).

Использованы материалы кн.: Столыпин П.А. Переписка . М. Росспэн, 2004.

Александр Михайлович, великий князь (1 апреля 1866 - 26 февраля 1933). Внук Николая I, сын вел. кн. Михаила Николаевича. Службу начал в 1885 в морском Гвардейском экипаже. В качестве морского офицера совершил ряд плаваний, в т.ч. кругосветное. В 1894 с разрешения Николая II вступил в брак с дочерью Александра III вел. кн. Ксенией. Продолжая состоять по морскому ведомству, занимал ряд связанных с мореплаванием гражданских должностей: председатель Совета по делам торгового мореплавания, главноуправляющий торговым мореплаванием и портами (1902-1905). В 1905-1909 младший флагман Балтийского флота. Один из создателей российского воздухоплавания. В Первую мировую войну - командующий авиацией фронта, с 1916 генерал-инспектор военно-воздушного флота. Адмирал (1915). С марта 1917 в отставке. С 1918 в эмиграции. Оставил мемуары.

Использованы материалы библиографического словаря в кн.: Я.В.Глинка, Одиннадцать лет в Государственной Думе. 1906-1917. Дневник и воспоминания. М., 2001.

Ксения Александровна, сестра Николая II
в бытность ее невестой Александра Михайловича.
Фото 1892 года.

Великий князь Александр Михайлович уехал из России со своим старшим сыном князем Андреем Александровичем и его супругой еще до общей эвакуации Крыма и направился в Париж, чтобы защищать интересы России перед союзниками: как раз в это время проходила мирная конференция в Версале. Но союзники великому князю не вняли. Великий князь Александр Михайлович остался жить в Париже и скончался в Ментоне, где и похоронен.

Использованы материалы кн.: Великий князь Гавриил Константинович. В Мраморном дворце. Воспоминания. М., 2005

Родословная Великого Князя Александра Михайловича

Александр ("Сандро") (1.04.1866 - 1933+);
Великий князь, адмирал и генерал-адъютант (1909). В 1901-05 годах главноуправляющий торговым мореплаванием и портами. Принимал участие в создании русской авиации.
В 1900–1903 гг. командовал броненосцем «Ростислав» на Черном море, с 1904 г. председатель Особого комитета по усилению флота на добровольные пожертвования. Активно содействовал развитию авиации, был инициатором создания офицерской авиационной школы под Севастополем в 1910 г., а с началом 1-й мировой войны фактически возглавил воздушный флот России. С 1915 г. адмирал, с декабря 1916 г. полевой генерал-инспектор военно-воздушного флота.
После Февраля 1917 г. оказался в Крыму; в 1919 г. уехал в эмиграцию. Последние годы жизни провел во Франции и США, был почетным председателем Союза русских военных летчиков. Оставил известную книгу воспоминаний;

Жена - вел. княжна Ксения Александровна (25.03.1875 - 1960+), сестра Николая II;

Дети:

Ирина (3.07.1895 - 1970+);

Андрей (12.01.1897 - 1981+), князь

Ксения (род. 1919);
Михаил (род. 1920);
Андрей (род. 1923);

Ольга (род. 1950);
Алексей (род. 1953);
Петр (род. 1961);
Андрей (род. 1963);

Наташа (род. 1993);

Федор (1.12.1898 - 1968+), князь

Михаил (род. 1924);

Михаил (род. 1959);

Татьяна (род. 1986);

Ирина (род. 1934);

Никита (1900-1974+), князь

Никита (род. 1923);

Федор (род. 1974);

Александр (род. 1929);

Дмитрий (1901-1980+), князь

Надежда Романовская-Кутузова (род. 1933), светлейшая княжна;

Ростислав (1902-1978+), князь

Ростислав (род. 1938);

Стефана (род. 1963);
Александра (род. 1983);
Ростислав (род. 1985);
Никита (род. 1987);

Николай (род. 1945);

Николас-Кристофер (род. 1968);
Дэниел-Джозеф (род. 1972);
Хизер-Ноэль (род. 1976);

Василий (1907-1989+), князь

Марина (род. 1940);

Родители отца : Николай I Павлович (1796-1855+), Александра Федоровна (1798-1860+);

Родители: М ихаил Николаевич (3.10.1832 - 1909+) , Ольга Федоровна (8.09.1839 - 31.03.1891+), принцесса Баденская

Братья исестра :

Николай (14.05.1859 - 1919х);
Великий князь, историк, генерал от инфантерии (с 1913г.), почетный член Петербургской АН (1898). Монографии по истории России 1-й четв. XIX века. В 1909-17 годах председатель Русского исторического общества. После Октябрьской революции арестован, с 1918 года в Петропавловской крепости. Расстрелян.

Анастасия (16.07.1860 - 1922+);
Муж - Фридрих-Франц, вел. герцог Мекленбург-Шверинский;

Михаил ("Миш-Миш") (4.09.1861 - 1929+);
В 1891 году женился на особе неравнородного происхождения Софье Николаевне Меренберг (внучке А.С.Пушкина) вопреки запрету царя, за что был выслан из России и поселился в Англии;

Анастасия Торби (1892-1977+), графиня;
Надежда Торби (1896-1963+), графиня;
Михаил Торби (1898-1959+), графиня;

Георгий (11.08.1863 - 1919х), вел.князь

Нина (1901-1974+);
Ксения (1903-1965+);

Сергей (25.09.1869 - 18.07.1918х);

Бракосочетание великого князя Александра Михайловича
и великой княжны Ксении Александровны, дочери Александра III.
Бракосочетание состоялось в соборе Большого Петергофского дворца 25 июля 1894 года.

Свидетельство очевидца

Александр Михайлович был женат на великой княгине Ксении Александровне, сестре Николая II; благодаря этому, как зять царя, он занимал при дворе привилегированное положение. Он был умен и честолюбив, но не столь умен, как его старший брат. Недолгое время он занимал пост министра торгового флота, специально для него созданный. Во время войны он посвятил себя развитию военной авиации и добился больших успехов, о чем не все знают. Он опубликовал книгу, в которой выдвинул весьма смелое предложение - царь России должен был поставить своих ближайших родственников во главе всех важнейших министерств. Один из наших военных министров часто рассказывал мне о том, какие невероятные трудности создавал руководству военной авиации человек, имевший доступ к царю и ни перед кем не отчитывавшийся.
Александр Михайлович всегда был склонен к мистицизму, к концу жизни он стал приверженцем религиозной теории, внушенной ему «божественной интуицией», которая напоминала идеи графа Толстого. Это, по мнению великого князя, помогло бы чудесным образом избавить Россию от большевиков. У него было много поклонниц. Его лекции, с которыми он разъезжал по Штатам, запомнили многие.

Цитируется по кн.: Мосолов А.А. При дворе последнего царя. Воспоминания начальника дворцовой канцелярии. 1900-1916. М., 2006.

Александр Михайлович Романов, (1.4.1866, Тифлис - 26.2.1933, Ницца, Франция), великий князь, рус. адмирал (6.12.1915), генерал-адъютант (2.7.1909). 4-й сын великого князя Михаила Николаевича. Получил домашнее образование; друг детства императора Николая II. 1.10.1885 зачислен мичманом в Гвардейский экипаж. В 1886-91 совершил кругосветное плавание на корвете «Рында»; в 1890-91 - в Индию на собственной яхте «Тамара». В 1892 командир миноносца «Ревель». В 1893 совершил плавание в Северную Америку на фрегате «Дмитрий Донской». В 1894 женился на Ксении Александровне, дочери Александра III. С марта 1895 по июль 1896 - старший офицер броненосца «Сисой Великий». В 1895 представил императору записку, в которой доказывал, что наиболее вероятным противником России в будущей войне на море будет Япония, назвал время начала военных действий - 1903-04 (окончание морской строительной программы Японии). Предложил свою программу судостроения; после того как ее отклонили, в 1896 покинул строевой состав флота. С 31.1.1899 старший офицер броненосца береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин»; с 1.5.1900 командир эскадренного броненосца «Ростислав». В 1903-05 младший флагман Черноморского флота. С 7.11.1901 главноуправляющий торговым мореплаванием и портами (с 1898 член, затем председатель Совета по делам торгового мореплавания) - этот пост был создан специально для него. Это «министерство» просуществовало недолго и 17.10.1905 С.Ю. Витте добился его ликвидации. С 1904 одновременно председатель Особого комитета по усилению флота на добровольные пожертвования. Во время рус.-японской войны категорически возражал против отправки на Дальний Восток 1-й и 2-й тихоокеанских эскадр. С февр. 1905 начальник отряда минных крейсеров (Балтийское море), в 1906 - командир практического отряда обороны побережья Балтийского моря; в 1905-09 младший флагман Балтийского моря. С 1903 почетный член Николаевской морской академии, был также председателем Императорского Рус. общества судоходства, Рус. технического общества, Общества естествоиспытателей при Петербургском университете. Много внимания уделял развитию авиационного дела в России, по его инициативе созданы летные школы, начата подготовка первых отечественных летных кадров. После начала войны развернул большую работу по развитию военной авиации. 20.9.1914 назначен заведующим организацией авиационного дела в армиях Юго-Западного фронта, а 10.1.1915 - во всей действующей армии. С 11.12.1916 полевой генерал-инспектор военно-воздушного флота при Верховном главнокомандующем. После Февральской революции из армии были удалены все Романовы, и А. 22.3.1917 был уволен от службы по прошению с мундиром. Некоторое время жил в Крыму, а в 1918 покинул Россию. В эмиграции был почетным председателем Союза рус. военных летчиков, Парижской кают-компании, Объединения чинов гвардейского экипажа, покровителем Национальной организации рус. разведчиков. Автор «Книги воспоминаний» (М., 1991), «23 000 миль на яхте "Тамара"» (1892-93).

(хронологическая таблица)

Участники первой мировой войны (биографический указатель)

Судьба лиц императорской фамилии после революции 1917-1918 г. (Справка к 1 июля 1953 г.)

Письмо П.А. Столыпина великому князю Александру Михайловичу , 4 сентября 1906 г.

Иудейский ужин (глава из кн. Александр Михайлович [ Романов] .Мемуары великого князя. М., 2001)

Одна из особенностей политики в том, что в ней нет постоянных друзей, как нет и постоянных врагов. Все относительно. Первыми это поняли древние византийцы. Волны кочевников из великой степи раз за разом накатывались на пределы империи. Военное искусство позволяло византийцам одерживать победы. Однако через некоторое время они поняли, что нужно избегать полного разгрома неприятеля. Противнику оставляли путь к отступлению и делали это сознательно.

Почему? Потому, что на смену тотально уничтоженному противнику приходил новый – ещё более сильный. А со старым врагом, ослабленным поражением, можно было договариваться. Включать в свою орбиту, делать союзником и вассалом…

Нет врагов в политике, которые бы были «раз и навсегда». Нет друзей в политике, которые бы были «раз и навсегда». Все может измениться.

Примеры? Пожалуйста.

Ситуация отношений с Турцией. От резкой враждебности до пока ещё осторожного, но сотрудничества. И все это за пару лет.

Белоруссия. Тут, к сожалению, все наоборот – от полного понимания, к попыткам Минска вести «свою игру» в вопросе Украины и Лукашенко с Европой.

Вспомним ещё один пример из нашей собственной истории.

Отрывок из мемуаров Велико князя Александра Михайловича Романова.

Напомню: это создатель российской авиации, был женат на родной сестре Николая II , его дочь вышла замуж за Феликса Юсупова и якобы была «приманкой» для последующего В эмиграции А.М. Романов

"Великий князь Александр Михайлович о большевиках

Мне пришло в голову, что, хотя я и не большевик, однако не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить всё, что делается Советами только потому, что это делается Советами. Никто не спорит, они убили трёх моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников. Некогда я ненавидел их, и руки у меня чесались добраться до Ленина или Троцкого, но тут я стал узнавать то об одном, то о другом конструктивном шаге московского правительства и ловил себя на том, что шепчу: «Браво!» Как все те христиане, что «ни холодны, ни горячи», я не знал иного способа излечиться от ненависти, кроме как потопить её в другой, ещё более жгучей. Предмет последней мне предложили поляки. Когда ранней весной 1920-го я увидел заголовки французских газет, возвещавшие о триумфальном шествии Пилсудского по пшеничным полям Малороссии, что-то внутри меня не выдержало, и я забыл про то, что и года не прошло со дня расстрела моих братьев.

Я только и думал : «Поляки вот-вот возьмут Киев! Извечные враги России вот-вот отрежут империю от её западных рубежей!» Я не осмелился выражаться открыто, но, слушая вздорную болтовню беженцев и глядя в их лица, я всей душою желал Красной Армии победы. Не важно, что я был великий князь. Я был русский офицер, давший клятву защищать Отечество от его врагов. Я был внуком человека, который грозил распахать улицы Варшавы , если поляки ещё раз посмеют нарушить единство его империи. Неожиданно на ум пришла фраза того же самого моего предка семидесятидвухлетней давности.

Прямо на донесении о «возмутительных действиях» бывшего русского офицера артиллерии Бакунина, который в Саксонии повёл толпы немецких революционеров на штурм крепости, император Николай I написал аршинными буквами: «Ура нашим артиллеристам!»

Сходство моей и его реакции поразило меня. То же самое я чувствовал, когда красный командир Буденный разбил легионы Пилсудского и гнал его до самой Варшавы. На сей раз комплименты адресовались русским кавалеристам, но в остальном мало что изменилось со времен моего деда.

― Но вы, кажется, забываете, ― возразил мой верный секретарь, ― что, помимо прочего, победа Будённого означает конец надеждам Белой Армии в Крыму. Справедливое его замечание не поколебало моих убеждений. Мне было ясно тогда, неспокойным летом двадцатого года, как ясно и сейчас, в спокойном тридцать третьем, что для достижения решающей победы над поляками Советское правительство сделало всё, что обязано было бы сделать любое истинно народное правительство.

Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала, фактом остается то, что с того самого дня Советы вынуждены проводить чисто национальную политику, которая есть не что иное, как многовековая политика, начатая Иваном Грозным, оформленная Петром Великим и достигшая вершины при Николае I: защищать рубежи государства любой ценой и шаг за шагом пробиваться к естественным границам на западе! Сейчас я уверен, что ещё мои сыновья увидят тот день, когда придёт конец не только нелепой независимости прибалтийских республик, но и Бессарабия с Польшей будут Россией отвоёваны, а картографам придётся немало потрудиться над перечерчиванием границ на Дальнем Востоке. В двадцатые годы я не отваживался заглядывать столь далеко. Тогда я был озабочен сугубо личной проблемой.

Я видел, что Советы выходят из затянувшейся гражданской войны победителями. Я слышал, что они всё меньше говорят на темы, которые занимали их первых пророков в тихие дни в «Кафе де Лила», и всё больше о том, что всегда было жизненно важно для русского народа как единого целого. И я спрашивал себя со всей серьезностью, какой можно было ожидать от человека, лишенного значительного состояния и ставшего свидетелем уничтожения большинства собратьев: «Могу ли я, продукт империи, человек, воспитанный в вере в непогрешимость государства, по-прежнему осуждать нынешних правителей России?» Ответ был и «да» и «нет».

Господин Александр Романов кричал «да». Великий князь Александр говорил «нет». Первому было очевидно горько. Он обожал свои цветущие владения в Крыму и на Кавказе. Ему безумно хотелось ещё раз войти в кабинет в своём дворце в С.-Петербурге, где несчётные книжные полки ломились от переплетённых в кожу томов по истории мореплавания и где он мог заполнить вечер приключениями, лелея древнегреческие монеты и вспоминая о тех годах, что ушли у него на их поиски. К счастью для великого князя, его всегда отделяла от господина Романова некая грань.

Обладатель громкого титула, он знал, что ему и ему подобным не полагалось обладать широкими познаниями или упражнять воображение, и поэтому при разрешении нынешнего затруднения он не колебался, поскольку попросту обязан был положиться на свою коллекцию традиций, банальных по сути, но удивительно действенных при принятии решений. Верность родине. Пример предков. Советы равных. Оставаться верным России и следовать примеру предков Романовых, которые никогда не мнили себя больше своей империи, означало допустить, что Советскому правительству следует помогать, не препятствовать его экспериментам и желать успеха в том, в чём Романовы потерпели неудачу. Оставались ещё советы равных.

За одним-единственным исключением, они все считали меня сумасшедшим. Как это ни покажется невероятным, я нашел понимание и поддержку в лице одного европейского монарха, известного проницательностью своих суждений.

― Окажись вы в моём положении, ― спросил я его напрямик, ― позволили бы вы своей личной обиде и жажде мщения заслонить заботу о будущем вашей страны?

Вопрос заинтересовал его. Он всё серьезно взвесил и предложил мне перефразировать вопрос.

― Давайте выразим это иначе, ― сказал он, словно обращался к совету министров. ― Что гуще: кровь или то, что я назвал бы «имперской субстанцией». Что дороже: жизнь ваших родственников или дальнейшее воплощение имперской идеи? Мой вопрос ― это ответ на ваш. Если то, что вы любили в России, сводилось единственно к вашей семье, то вы никогда не сможете простить Советы. Но если вам суждено прожить свою жизнь, подобно мне желая сохранения империи, будь то под нынешним знаменем или под красным флагом победившей революции ― то зачем колебаться? Почему не найти в себе достаточно мужества и не признать достижения тех, кто сменил вас?

Ещё более жаркие дебаты ожидали меня в Клубе Армии и Флота [в США].

Его руководство считало само собой разумеющимся, что я буду проклинать Советскую Россию и предскажу неминуемый крах пятилетнему плану. От этого я отказался. Ничто не претит мне больше, нежели тот спектакль, когда русский изгнанник даёт жажде возмездия заглушить свою национальную гордость. В беседе с членами Клуба Армии и Флота я дал понять, что я прежде всего русский и лишь потом великий князь. Я, как мог, описал им неограниченные ресурсы России и сказал, что не сомневаюсь в успешном выполнении пятилетки.

― На это может уйти, ― добавил я, ― ещё год-другой, но если говорить о будущем, то этот план не просто будет выполнен ― за ним должен последовать новый план, возможно, десятилетний или даже пятнадцатилетний. Россия больше никогда не опустится до положения мирового отстойника. Ни один царь никогда не смог бы претворить в жизнь столь грандиозную программу, потому что его действия сковывали слишком многие принципы, дипломатические и прочие.

Нынешние правители России ― реалисты. Они беспринципны ― в том смысле, в каком был беспринципен Пётр Великий. Они так же беспринципны, как ваши железнодорожные короли полвека назад или ваши банкиры сегодня, с той единственной разницей, что в их случае мы имеем дело с большей человеческой честностью и бескорыстием.

Так получилось, что за столом председателя, прямо рядом со мной, сидел генерал ***, потомок знаменитого железнодорожного магната и член советов правления полсотни корпораций. Когда под звуки весьма нерешительных аплодисментов я закончил, наши глаза встретились.

― Странно слышать такие речи от человека, чьих братьев расстреляли большевики, ― сказал он с нескрываемым отвращением.

― Вы совершенно правы, генерал, ― ответил я, ― но, в конце концов, мы, Романовы, вообще странная семья. Величайший из нас убил собственного сына за то, что тот попытался вмешаться в выполнение его «пятилетнего плана».

Какое-то мгновение он молчал, затем попытался уйти от темы:

― Но что бы вы нам посоветовали предпринять, чтобы оградить себя от этой опасности?

― Честно говоря, не знаю, ― сказал я. ― Да и потом, генерал, это взгляд с вашей колокольни. Я русский, разве не видите.

Что же до остальных членов Клуба Армии и Флота, то я должен честно признать, что, когда первое потрясение прошло, они обступили меня, жали руку и хвалили за «искренность» и «мужество».

― Знаете, что вы сегодня натворили? ― спросил президент клуба, когда я собрался уходить. ― Вы сделали из меня почти что большевика...

(из книги воспоминаний великого князя А.М.Романова)

Воспоминания великого князя Александра Михайловича Романова

С предисловием Николая Старикова

Великий, но неизвестный

Великого князя Александра Михайловича Романова совершенно справедливо можно отнести к тем личностям русской истории, которые знакомы лишь историкам и людям, глубоко погруженным «в материал». Между тем именно его перу принадлежат мемуары, которые, несомненно, должны считаться интереснейшим документом той поры.

Но прежде чем говорить о содержании воспоминаний Великого князя, нужно сказать несколько слов и о нем самом. Тогда станет понятно, какие высокие посты он занимал, с кем общался, что знал, о чем написал, а о чем лишь намекнул в своих мемуарах.

Александр Михайлович Романов (1866–1933) был внуком императора Николая I, сыном великого князя Михаила Николаевича. Поскольку генеалогическое древо Романовых весьма разрослось за XIX век, необходимо дать еще несколько ориентиров. Александр Михайлович был одновременно двоюродным дядей будущего императора Николая II и его другом детства. Но и этим его близость к последнему нашему царю не исчерпывается. 25 июля 1894 года Великий князь женился на родной сестре Николая – Великой княжне Ксении Александровне, дочери императора Александра III. В этом браке, который впоследствии распадется в эмиграции, родится семеро детей. Старшая дочь Ирина Александровна выйдет замуж за графа Феликса Юсупова. Да, да, того самого – будущего убийцу Григория Распутина. А сама Ирина Юсупова, согласно «официальной» версии убийства святого старца, выступала в роли приманки для Распутина. Правда, заочно и не зная о страшном замысле своего мужа и… британской разведки.

Роскошное бракосочетание Александра Михайловича и Ксении Александровны состоялось в соборе Большого Петергофского дворца, а через несколько месяцев государь скончался. «Друг детства» Александра Михайловича стал царем. Достаточно тесные отношения с Николаем II великий князь сохранил, однако самым близким другом он уже последнему русскому царю все же не был. Будучи специалистом в деле кораблестроения, великий князь возглавил благородное дело перевооружения флота (заняв пост председателя Особого комитета по усилению флота на добровольные пожертвования) после трагических для России поражений на море в ходе русско-японской войны. Но главный вклад в обороноспособность России он внес совсем в другой сфере. Александр Михайлович Романов фактически стал родоначальником русской авиации, он – инициатор создания офицерской школы авиации под Севастополем. Поэтому во время Первой мировой войны заведовал авиационной частью действующей армии. Дальнейшая судьба великого князя неотделима от судьбы царствующего дома. После Февральской революции он был сослан в Крым, после Октября его и ряд других представителей семьи Романовых поселили под охраной целого отряда революционных матросов, присланных самим Лениным(!), в имении Дюльбер. И этот отряд отчаянно защищал Романовых от поползновений местных «революционеров», которым очень хотелось их убить. В итоге все Романовы живыми и здоровыми были переданы в руки вступивших в Крым немцев в 1918 году.

Далее – британский дредноут и эмиграция в Европу уже после окончания Первой мировой войны. Там, в эмиграции, великий князь и скончался. Могила его дочери Ирины и ее мужа Феликса Юсупова находится рядом с Парижем – на Сен-Женевьев-де-Буа.

Чем так интересны мемуары Александра Михайловича Романова? В первую очередь стилем: написано очень увлекательно и талантливо. Да и факты подаются весьма открыто и без двусмысленностей. Если он пишет о русско-турецкой войне, то прямо говорит, что Россия воюет не с турками, а с Англией, которая стоит за спиной Стамбула. Прекрасно изображен и тесть автора мемуаров – император Александр III. Именно у Александра Михайловича приведен полный вариант знаменитого высказывания царя-миротворца: «Во всем свете у нас только два верных союзника, – любил он говорить своим министрам: наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас».

Точно описывает Александр Михайлович и страну, которая была в тот момент главным геополитическим соперником России: «Мы обязаны Британскому правительству тем, что Александр III очень скоро высказал всю твердость своей внешней политики. Не прошло и года по восшествии на престол молодого Императора, как произошел серьезный инцидент на русско-афганской границе. Под влиянием Англии, которая со страхом взирала на рост русского влияния в Туркестане, афганцы заняли русскую территорию по соседству с крепостью Кушкою.

Командир военного округа телеграфировал Государю, испрашивая инструкций. “Выгнать и проучить, как следует” был лаконический ответ из Гатчины. Афганцы постыдно бежали, и их преследовали несколько десятков верст наши казаки, которые хотели взять в плен английских инструкторов, бывших при афганском отряде. Но они успели скрыться».

Многое можно найти в мемуарах великого князя. Например, узнать, что знаменитая катастрофа в Борках, когда поезд Александра III сошел с рельсов, была террористическим актом, а не случайностью. Убедиться в том, что Николай II не хотел войны с Японией и даже не верил в то, что она может начаться. Фактов целое море, пищи для размышлений хоть отбавляй. И все это написано очень ярко и живо. Даже о корнях современного кризиса на Украине можно найти в мемуарах Александра Михайловича:

«“Мы требуем самостоятельной Украины”. Последний лозунг – мастерской удар гетманской стратегии – нуждается в пояснении. Понятие “Украина” охватывало колоссальную территорию юго-запада России, граничившей на западе с Австрией, центральными губерниями Великороссии на севере и Донецким бассейном на востоке. Столицей Украины должен был быть Киев, а Одесса – главным портом, который вывозил бы пшеницу и сахар. Четыре века тому назад Украина была территорией, на которой ожесточенно боролись между собою поляки и свободное казачество, называвшее себя “украинцами”. В 1649 году Царь Алексей Михайлович, по просьбе гетмана Богдана Хмельницкого, взял Малороссию под “свою высокую руку”. В составе Российской Империи Украина процветала, и русские монархи приложили все усилия, чтобы развить ее сельское хозяйство и промышленность. 99 % населения “Украины” говорило, читало и писало по-русски, и лишь небольшая группа фанатиков, получавших материальную поддержку из Галиции, вела пропаганду на украинском языке в пользу отторжения Украины».

«По-видимому, “союзники” собираются превратить Россию в британскую колонию, – писал Троцкий в одной из своих прокламаций в Красной Армии. И разве на этот раз он не был прав?» – а вот этой цитатой из предлагаемых мемуаров, пожалуй, и стоит закончить предисловие.

По дворцовым залам царского Дома Романовых ходили Фрике (Екатерина II), Никс и Никки (Николай I и Николай II), Бланш Флер и Аликс (их жены, полные тезки – Александры Федоровны), Бэби и Мэри (дети последнего российского императора Алексей и Мария), Джорджи и Милый Флоппи (его братья Георгий и Михаил)…

По-домашнему называли Романовы даже венценосную европейскую родню. Великая английская королева Виктория была попросту Гранни, а германский император Вильгельм II – дядей Вилли. Конечно же, имели свои прозвища и многочисленные великие князья, тоже на европейский или уменьшительный русский лад. И только двое из них носили имена на грузинский лад – Сандро и Гоги.

Первый из них, великий князь Александр Романов – создатель военной авиации и один из реформаторов военного флота России – оказался еще и блестящим писателем. Увы, широкой читательской аудитории он не известен, но ведь не зря книгу его воспоминаний опубликовали в 1930-х годах нью-йоркское издательство «Феррер и Рейнхерт» и знаменитый парижский эмигрантский журнал «Иллюстрированная история». Так что, Александру Михайловичу – самое место на литературной странице. Тем более, что его слогу и образности, честности и юмору могут позавидовать многие профессиональные литераторы. Так что, через ворота на тогдашней Лабораторной (ныне Ингороква) улице в Сололаки мы отправляемся во Дворец наместника на Кавказе (сегодня – Дворец учащейся молодежи), в котором скоро завершатся перестройка и расширение. В должности наместника – великий князь Михаил Николаевич, брат царя. И в одной из дворцовых спален супруга дарит ему четвертого сына. Впрочем, предоставим самому Сандро – внуку Николая I – право рассказать о своем появлении на свет. Уверяю, вы об этом не пожалеете.

Наместник императора на Кавказе великий князь Михаил Николаевич

«Ее Императорское Высочество великая княгиня Ольга Федоровна благополучно разрешилась от бремени младенцем мужеского пола, - объявил 1-го апреля 1866 года адъютант великого князя Михаила Николаевича…, вбегая в помещение коменданта тифлисской крепости. - Прошу произвести пушечный салют в 101 выстрел!» «Это даже перестает быть забавным, - сказал старый генерал, сумрачно глядя на висящий перед ним календарь. - Мне уже этим успели надоесть за все утро. Забавляйтесь вашими первоапрельскими шутками с кем-нибудь другим, или же я доложу об этом Его Императорскому Высочеству». «Вы ошибаетесь, Ваше Превосходительство, - нетерпеливо перебил адъютант, - это не шутка. Я иду прямо из дворца и советовал бы вам исполнить приказ Его Высочества немедленно!» Комендант пожал плечами, еще раз кинул взор на календарь и отправился во дворец проверить новость. Полчаса спустя забухали орудия, и специальное сообщение наместника оповестило взволнованных грузин, армян, татар и других народностей Тифлиса о том, что новорожденный великий князь будет наречен при крещении Александром в честь его царственного дяди – Императора Александра II.

Великий князь Александр Михайлович (Сандро)

2-го-апреля 1866 года, в возрасте 24 часов от роду, я стал полковником 73-го Крымского пехотного полка, офицером 4-го стрелкового батальона Императорской фамилии, офицером гвардейской артиллерийской бригады и офицером кавказской гренадерской дивизии. Красавица мамка должна была проявить всю свою изобретательность, чтобы угомонить обладателя всех этих внушительных рангов».

Дворец наместника Кавказа в Тифлисе

Мальчика сразу же стали называть на грузинский лад – Сандро, а сам он, повзрослев, вспоминает первые годы своей жизни в родном Тифлисе как «радости беззаботного детства». Правда, с семи до пятнадцати лет он живет уже другой жизнью – той, которую предписывали семейные традиции воспитания, значительно отличавшиеся от привычек богатых тифлисцев. Дети наместника спят не на мягчайших восточных ложах, а «на узких железных кроватях с тончайшими матрацами, положенными на деревянные доски». Подъем в шесть утра, после молитвы на коленях – холодная ванна и завтрак «из чая, хлеба и масла… чтобы не приучать к роскоши». А затем – семь часов занятий с домашними педагогами, да еще уроки гимнастики, фехтования, обращения с огнестрельным оружием, верховой езды, штыковой атаки и… артиллерии.

Так что, Сандро признается: «В возрасте десяти лет я мог бы принять участие в бомбардировке большого города». И уж совсем не соответствуют тифлисскому отношению к детям лишение сладкого из-за ошибки в иностранном слове и стояние «на коленях носом к стене в течение целого часа» из-за ошибки в математической задаче. Согласитесь, что сегодняшние «сильные мира сего» создают для своих чад совсем иные условия воспитания… Но все это, как говорится, внутреннее семейное дело – «все монархи Европы, казалось, пришли к молчаливому соглашению, что их сыновья должны быть воспитаны в страхе Божиим для правильного понимания будущей ответственности пред страной».

Сандро

Зато сам Тифлис, чуждый великодержавным условностям, баловал, привлекал, очаровывал, не мог не влюбить в себя. И опять-таки, никто не расскажет об этом лучше, чем сам Сандро Романов. «Окна кабинета выходили на Головинский проспект… Мы не могли насмотреться на высоких, загорелых горцев в серых, коричневых или же красных черкесках, верхом на чистокровных скакунах, с рукой на рукояти серебряных или золотых кинжалов, покрытых драгоценными камнями. Привыкнув встречать у отца представителей различных кавказских народностей, мы без особого труда различали в толпе беспечных персов, одетых в пестрые ткани и ярко выделявшихся на черном фоне одежд грузин и простой формы наших солдат. Армянские продавцы фруктов, сумрачные татары верхом на мулах, желтолицые бухарцы, кричащие на своих тяжело нагруженных верблюдов, - вот главные персонажи этой вечно двигавшейся панорамы. Громада Казбека, покрытого снегом и пронизывавшего своей вершиной голубое небо, царила над узкими, кривыми улицами, которые вели к базарной площади и были всегда наполнены шумной толпой. Только мелодичное журчание быстрой Куры смягчало шумную гамму этого вечно кричащего города».

Знакомство с жизнью Тифлиса, любовь к нему – «беспечное счастье» для всех сыновей наместника. Беспечное настолько, что может довести даже до крамолы: «Мы любили Кавказ и мечтали остаться навсегда в Тифлисе. Европейская Россия нас не интересовала. Наш узкий, кавказский патриотизм заставлял нас смотреть с недоверием и даже с презрением на расшитых золотом посланцев С.-Петербурга. Российский монарх был бы неприятно поражен, если бы узнал, что ежедневно от часу до двух и от восьми до половины девятого вечера пятеро его племянников строили на далеком юге планы отделения Кавказа от России. К счастью для судеб Империи, наши гувернеры не дремали, и в тот момент, когда мы принимались распределять между собой главные посты, неприятный голос напоминал нам, что нас ожидают в классной комнате неправильные французские глаголы».

А еще Грузия дарит Сандро счастье от пребывания в Боржоми. Вот уж, воистину, не было бы счастья, да… На этом курорте мальчик заболевает скарлатиной, родители должны ехать в Петербург – их ждет император, и с больным остаются несколько придворных. Шесть недель они балуют подопечного, военный оркестр близ дома играет его любимые мелодии. Но и это еще не все: «Множество людей, проезжавших Кавказ, посещали Боржом, чтобы навестить больного сына наместника, и большинство из них приносили мне коробки с леденцами, игрушки и книги приключений Фенимора Купера. Доктор, графиня Алопеус и кн. Меликов охотно играли со мной в индейцев. Вооруженный шашкой адъютанта, доктор пытался скальпировать объятую ужасом придворную даму, которая, исполняя порученную ей роль, призывала на помощь бесстрашного «Белого Человека Двух Ружей». Последний, опершись о подушку, прицеливался в ее мучителей…» И, конечно, спасал благородную даму.

Имение в Боржоми

После выздоровления – пикники, поездки в лес, в горы и никаких уроков – все наставники уехали в Петербург! Ну, как еще может мальчик, влюбленный в красоты грузинской природы, отреагировать на все это, если не следующим образом: «Возвратившись в Тифлис, я рассеянно слушал оживленные рассказы моих братьев. Они наперебой восхищались роскошью Императорского дворца в С.-Петербурге, но я не променял бы на все драгоценности российской короны время, проведенное в Боржоме. Я мог бы им рассказать, что в то время, как они должны были сидеть навытяжку за Высочайшим столом, окруженные улыбающимися царедворцами и подобострастными лакеями, я лежал часами в высокой траве, любуясь цветами, росшими красными, голубыми и желтыми пятнами по горным склонам, и следя за полетами жаворонков, которые поднимались высоко вверх и потом камнем падали вниз, чтобы посмотреть на свои гнезда. Однако я смолчал, боясь, что мои братья не оценят моего простого счастья».

Сандро впервые ненадолго покидает Грузию в девять лет, в 1875-м семья едет в крымское императорское имение. В Ялте гостей встречает и сопровождает до знаменитого дворца в Ливадии лично Александр II, в шутку заявивший, что хочет видеть самого дикого из своих кавказских племянников. На мраморной лестнице, ведущей к морю, «дикий кавказец» встречает мальчика на пару лет моложе себя и няню с ребенком на руках. Мальчик протягивает руку: «Я твой кузен Никки, а это моя маленькая сестра Ксения». Так начинается теснейшая дружба, длившаяся сорок два года. Сандро вспоминает: «Я часто не соглашался с его политикой и хотел бы, чтобы он проявлял больше осмотрительности в выборе высших должностных лиц и больше твердости в проведении своих замыслов в жизни. Но все это касалось «Императора Николая II» и совершенно не затрагивало моих отношений с «кузеном Никки». Кстати, эти два близких друга внешне очень похожи… Что же касается девочки Ксении, то, когда ей исполнится девятнадцать лет, Сандро женится на ней. Первым среди Романовых нарушив закон, предписывавший членам царствующего дома вступать в браки только с равными по крови представителями иностранных династий. А их первая дочь Ирина станет женой князя Феликса Юсупова, той самой красавицей, из-за которой попадет в смертельную ловушку Григорий Распутин.

Сандро с женой Ксенией и кузеном Никки

Через три года – первое путешествие в Европейскую Россию: «Не отрываясь от окна вагона, я следил за бесконечной панорамой русских полей, которые показались мне, воспитанному среди снеговых вершин и быстрых потоков Кавказа, однообразными и грустными. Мне не нравилась эта чуждая мне страна, и я не хотел признавать ее своей родиной. В течение суток, по нашем выезде из Владикавказа (до которого мы добрались в экипажах), я видел покорные лица мужиков, бедные деревни, захолустные, провинциальные города, и меня неудержимо тянуло в Тифлис обратно». Еще пара лет – и первый выезд за границу, на родину матери в немецкий Баден. И вновь Сандро не надо никаких краев кроме Грузии: «В течение четырех месяцев тысячи верст будут отделять нас от нашего любимого Кавказа. Напрасно я пробовал прибегнуть ко всевозможным хитростям, чтобы остаться в Тифлисе, мои родители не хотели считаться с моими желаниями».

Великий князь Михаил Николаевич с супругой, великой княгиней Ольгой Федоровной, и детьми сыном Николаем и дочерью Анастасией.

Но какова бы ни была любовь к Грузии, к ее столице, член царствующей семьи не может, не должен подчиняться своим детским и юношеским привязанностям. И в 1881-м великий князь Александр Михайлович навсегда покидает свой любимый край. Он совершит кругосветное путешествие, предскажет русско-японскую войну, будет сражаться на море и восстанавливать флот, руководить Советом торгового мореплавания, создаст авиационные школы и войдет в Кабинет министров, в Первую мировую войну возглавит морскую и полевую авиацию, чудом избежит гибели после революции. И до самой смерти во французском Рокебрюне будет вспоминать тифлисскую пору как самую счастливую в своей жизни. А еще надо прочесть, как он писал о смерти одного из царских братьев – «бедный Георгий умер от скоротечной чахотки у нас под Боржомом». Не правда ли, это местоимение «у нас», вполне естественно пришедшее на ум через более чем полвека расставания с Грузией, свидетельствует о многом?

А теперь – о другом Георгии, родном брате Сандро. Именно он – второй великий князь, которого в августейшем семействе называли грузинским именем. Судьба Гоги не менее интересна, но более трагична. Он был старше Сандро на три года, тоже родился в Грузии, но не в Тифлисе а в поселке Белый Ключ (ныне – Тетри-Цкаро). Как и все в семье наместника, прожившей на Кавказе почти двадцать лет, он обожает край, в котором появился на свет. Мальчик очень любит рисовать и однажды, за торжественным столом, перед гостями, робко говорит о том, что хотел бы стать художником-портретистом. Как вспоминает его брат Сандро, эти «слова были встречены зловещим молчанием всех присутствующих, и Георгий понял свою ошибку только тогда, когда камер-лакей, обносивший гостей десертом, прошел с малиновым мороженым мимо его прибора».

Великий князь Георгий Михайлович

Ничего не попишешь – членам императорской семьи уготовано только военное поприще, не случайно, уже в семь лет у Георгия – чин прапорщика. И, став юношей, вымахав ростом под два метра, он собирается служить в Грузинском гренадерском полку, квартирующем в Тифлисе. Тем более, что именно в этом городе он безумно влюбляется в грузинскую княжну, которую зовут… Нина Чавчавадзе. Она – тезка и родственница той самой легендарной Нины, жены Грибоедова. Но свадьба срывается, и отнюдь не по вине Романовых – родные Нины не хотят, чтобы представительница знатного грузинского рода оказалась в иерархическом подчинении у немецких родственников императрицы.

Когда семья уезжает из Грузии, Гоги становится офицером лейб-гвардии Конной артиллерийской бригады, и, попав под влияние одного из великих князей, «находит удовлетворение от жизни в атмосфере манежа, лошадей и кавалерийских офицеров». Однако и военная карьера не складывается – молодой человек повреждает ногу. Это огорчает всех, кроме него самого – из Грузии он привез увлечение нумизматикой и историей, его коллекции монет нет равных в России. Для пополнения коллекции он не жалеет никаких денег, его монографии на эту тему издаются даже по сей день. И –уникальный случай! - все Романовы единодушно поддерживают такое увлечение великого князя.

В 1909-м император назначает Гоги директором только что основанного Музея Александра III (ныне – Русский музей), предоставив все права для пополнения собрания картин и уникальных раритетов. Большую часть своей ценнейшей коллекции монет Георгий Михайлович передает этому музею, а каковы были ее экспонаты, мы поймем, заглянув уже в 2008 году на аукцион в Лондоне. На нем лишь одна монета из этой коллекции продается за 3 миллиона долларов – мировой рекорд «для неамериканской монеты». Ну, а в личной жизни Гоги долго не везет. Неудачна и вторая попытка жениться – на внучке английской королевы. И лишь в тридцать семь лет он женится на греческой принцессе Марии. Первую дочку называет, конечно же, Ниной…

Руководство музеем и научную работу Георгий Михайлович совмещает с дипломатической и военной деятельностью, в Первую мировую войну становится генерал-инспектором при ставке Верховного главнокомандующего. И, изучив положение дел в войсках, делает изумивший царя вывод: революция в России неизбежна, если не принять Конституцию и не даровать демократические свободы. В ответ Николай II отправляет его в очередную инспекционную поездку. Но предсказание Гоги сбывается. И, с падением монархии, и его самого, и детище всей его жизни ждет гибель. Уникальная нумизматическая коллекция частью распродается, частью идет на переплавку. А Георгий Михайлович вместе с братом Николаем, получившим в Тифлисе прозвище Бимбо, оказывается в заложниках у большевиков. С ними еще несколько великих князей, не «тифлисской» ветви.

Великий князь Николай Михайлович

Красный террор начинается в августе 1918-го, после убийства главы Петроградской ЧК Урицкого и ранения Ленина. В газете «Северная Коммуна» мы можем увидеть «1-й список заложников», возглавляемый великими князьями. Следующий документ датирован 9 января 1919 года – Президиум ВЧК утверждает уже заранее вынесенный смертный приговор. Краткий протокол всего из нескольких строк страшен: «Слушали: Об утверждении высшей меры наказания чл. быв. императорск. - Романовск. своры. Постановили: Приговор ВЧК к лицам, быв. имп. своры – утвердить, сообщив об этом в ЦИК». Правда, тут хорошо налаженная чекистская машина уничтожения может забуксовать: Бимбо – брат Гоги и Сандро, еще в Тифлисе увлекшийся историей, - всемирно известный ученый. Он возглавлял в России Историческое и Географическое общества, Общество защиты и сохранения памятников искусства и старины. Да еще активно участвовал в «великокняжеской фронде» - будучи горячим поклонником парламентаризма, критиковал самодержавие и сразу же признал Временное правительство.

Так что, после вынесения ему смертного приговора, в ужас приходят члены Академии наук и Максим Горький. Они просят Совнарком и лично Ленина освободить оппозиционного царизму ученого. Но в протоколе заседания Совнаркома, под председательством Ленина 16 января рассматривавшего это ходатайство, мы прочтем еще одну потрясающую фразу: «Революции историки не нужны!» И чекисты дают исчерпывающий ответ: «Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при Совете Коммун Северной Области полагает, что не следовало бы делать исключения для бывшего великого князя Н.М. Романова, хотя бы по ходатайствам Российской Академии Наук». Есть еще и другая, не документированная версия – Ленин сделал вид, что соглашается с Горьким, но обманул его. Не в первый и не в последний раз…

Как бы то ни было, оказывается, что революции не нужны не только историки, но и коллекционеры, да и вообще вся «бывшая императорская свора». Несмотря на то, что никто из этих заложников не воевал в белой армии, не готовил контрреволюционные заговоры, не вывозил ценности за рубеж. Георгия и Николая Романовых, счастливое детство которых прошло у сололакских склонов, расстреляли морозной ночью в Петропавловской крепости, вместе с их родственниками. Бимбо упал первым, Гоги добивали в могиле…

Князь и княгиня Павел и Нина (урожденная Е.И.В Нина Георгиевна Романова) Чавчавадзе

А судьба сделала удивительный, уже посмертный поворот в истории Георгия Михайловича. Его дочь Нина через три года после гибели отца, вышла в Лондоне замуж за грузинского князя по имени Павел и по фамилии… Чавчавадзе. Так что, Нина Чавчавадзе в роду Гоги все-таки оказалась. Ну, а приглядевшись к тому, как продолжается род его брата Александра, увидим многих членов Дома Романовых, живущих сейчас в самых разных странах, - потомки именно Сандро, родившегося в Тифлисе.

Владимир ГОЛОВИН

Вахтанг ЯКОБИДЗЕ

Статьи по теме