Петр против стрельцов. Стрелецкие бунты Бунт стрелецких полков массовые казни стрельцов

История одной картины. "Утро стрелецкой казни". В.И.Суриков.

КАК ВОЗНИК ЗАМЫСЕЛ КАРТИНЫ
В этот период своей жизни Суриков переехал жить из Петербурга в Москву.О личных впечатлениях Суриков писал: «Началось здесь, в Москве, со мною что-то странное. Прежде всего, почувствовал я себя здесь уютнее, чем в Петербурге.
Как только начинало темнеть, я... отправлялся бродить по Москве и все больше к кремлевским стенам. Эти стены сделались любимым местом моих прогулок именно в сумерки. И вот однажды иду я по Красной площади, кругом ни души...
И вдруг в воображении вспыхнула сцена стрелецкой казни, да так ясно, что даже сердце забилось. Почувствовал, что если напишу то, что мне представилось, то выйдет потрясающая картина».

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ
За годы работы над полотном «Утро стрелецкой казни» в жизни Сурикова произошли огромные перемены. Он успел жениться, в семье родились две дочери — Ольга и Елена. Его супруга Елизавета Августовна Шаре по отцу была француженкой, а по матери приходилась родственницей декабристу Свистунову. Познакомились они еще в Петербурге в костеле Святой Екатерины на Невском проспекте, куда приходили слушать органную музыку.

Портрет Е.А.Суриковой, жены художника
«Все о ней говорили как об ангеле», - вспоминала её дочь Ольга Кончаловская. Современники подчёркивали, что она так же, как и её муж, сторонилась светских мероприятий, неловко чувствовала себя в большом обществе. Жила интересами своего мужа и сумела создать для него домашний уют. Семейное счастье омрачало только слабое здоровье молодой супруги.

Автопортрет1879г
Венчание состоялось 25 января 1878 года во Владимирской церкви в Петербурге. Со стороны жениха присутствовали только семья Кузнецовых и Чистяков. Суриков боялся реакции матери на известие о своей женитьбе на француженке и не сообщил родным в Красноярск о свадьбе.
Молодые поселились в Москве. Живописец с головой ушел в работу над картиной «Утро стрелецкой казни». В течение нескольких лет Суриков не писал ничего постороннего. Захватившая идея картины полностью заполнила все его мысли.

СТРЕЛЬЦЫ
Так именовали в России первых представителей регулярных войск.В 1550 году на смену пищальникам-ополченцам пришло стрелецкое войско, первоначально состоявшее из 3 тысяч человек. В 1632 году общая численность стрельцов составляла 33 775 человек, а к началу 1680-х годов увеличилась до 55 тысяч.
В последние десятилетия XVII века московские стрельцы стали активными участниками политических процессов, протекавших в стране, и не раз с оружием в руках противостояли действиям правительства (восстание 1682 года, бунт 1698 года). Это, в конечном счёте, и определило решение Петра I о ликвидации стрелецкого войска.

БУНТ 1698 года.
В марте 1698 года в Москве появились, в срочном порядке вызванные царевной Софьей Алексеевной 175 стрельцов, из 4 стрелецких полков, участвовавших в Азовских походах Петра I 1695—1696. Софья Алексеевна утверждала, что Петр I не является ее братом, а значит во время его 2-х годичного отъезда в Европу произошла подмена.
Попытка московских властей арестовать в Москве их челобитчиков на заговор не удалась. Стрельцы укрылись в слободах и установили связь с царевной Софьей Алексеевной, находившейся в заточении в Новодевичьем монастыре.
6 июня стрельцы сместили своих начальников, избрали по 4 выборных в каждом полку и направились к Москве. Восставшие (2200 человек) намеревались возвести на престол царевну Софью или, в случае её отказа, В. В. Голицына, находившегося в ссылке.
Правительство направило против стрельцов Преображенский, Семёновский, Лефортовский и Бутырский полки (ок. 4000 человек) и дворянскую конницу под14 июня после смотра на реке Ходынка полки выступили из Москвы. 17 июня, опередив стрельцов, А. И. Репнин занял Новоиерусалимский (Воскресенский) монастырь. 18 июня в 40 верстах к западу от Москвы восставшие были разбиты.

КАЗНИ СТРЕЛЬЦОВ
22 и 28 июня по приказу Шеина были повешены 56 «пущих заводчиков» бунта, 2 июля — ещё 74 «беглеца» в Москву. 140 человек были биты кнутом и сосланы, 1965 человек разосланы по городам и монастырям.
Срочно возвратившийся из-за границы 25 августа 1698 года Пётр I возглавил новое следствие («великий розыск»). В Москве казни начались 10 октября 1698 года.
Всего было казнено около 2000 стрельцов, биты кнутом, клеймены и сосланы 601 (преимущественно несовершеннолетние). Пятерым стрельцам Петр I отрубил головы лично.
Следствие и казни продолжались до 1707 года. В конце XVII — начале XVIII в. 16 стрелецких полков, не участвовавших в восстании, были расформированы, а стрельцы с семьями высланы из Москвы в другие города и записаны в посадские.
Эти события были изображены на знаменитой картине Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни», которая была написана в 1881 году.

О КАРТИНЕ


Суриков изображает момент, когда группа стрельцов, доставленная на Красную площадь (к Лобному месту), ожидает казни. Все они по-разному реагируют на предстоящую гибель.
Центральной сюжетной линией картины и ее главным эмоциональным стержнем является противостояние стрельцов царской тирании. Наиболее символичен образ рыжебородого солдата. Его руки связаны, ноги закованы в колодки, но пылающий ненавистью непримиримый взгляд бьет через все пространство картины, сталкиваясь с гневным и таким же непримиримым взглядом Петра.


Очень важна архитектурная конструкция полотна. Стоящая одиноко башня Кремля соответствует одинокой фигуре царя; вторая, ближняя башня, объединяет в одно целое толпу наблюдателей, бояр и иностранцев; ровный строй солдат в точности повторяет линию кремлевской стены. Художник умышленно сдвинул все сооружения к Лобному месту, применив композиционный прием сближения планов и создав эффект огромной народной толпы. Собор продолжает и венчает собой это людское скопище, но центральный шатер храма Покрова словно не вместился в пространство: он «срезан» верхним краем картины и символизирует образ Руси, обезглавленной Петром I.

В руках он сжимает свечу с взметнувшимся языком пламени Если вы внимательно присмотритесь, то увидите, что манера ее держать напоминает нож.
Он устремил ястребиный взгляд, полный ненависти и злобы на Петра, не обращая никакого внимания на мать, оплакивающую непокорного сына.

Царь Петр и его приближенные противопоставлены всей стрелецкой массе. Он сидит на коне. Взгляд его гневен и беспощаден. Он неподвижен, как статуя на пьедестале. Фигура Петра несколько условна.

По замыслу художника Петр — олицетворение новой России, самодержец, неумолимый и беспощадный в истреблении всего тормозящего развитие страны. Он отдал приказ, и солдаты Преображенского полка, не колеблясь, ведут на казнь осужденных стрельцов.


Чернобородый стрелец в красном кафтане, накинутом на плечи, находится в состоянии мрачного оцепенения. Стрелец с копной седых волос, в белой рубахе утешает рыдающую дочь, уткнувшуюся ему в колени, отдает солдату-преображенцу свечу и мужественно ждет неминуемого.

Жена стрельца.Эскиз.

Поодаль от него стрелец встал во весь рост на телегу, демонстративно повернулся спиной к Петру и прощается с народом по русскому обычаю — земным поклоном. Одного стрельца уже ведут на казнь.

Прощание с малышом-сыном и женой, исступленно кричащей от горя, надломило его силы: ноги подкашиваются, голова упала на грудь, руки повисли; кафтан и шапка сброшены в грязь, упавшая из рук свеча, догорая, едва тлеет. Никто из стрельцов не просит пощады.


Ближе всего к зрителю (в центре картины) — две старые женщины и девочка в красном платке, сидящие на земле. Они взывают к состраданию, умоляют о помощи. Но ничто не может остановить предстоящей казни, движение истории неумолимо.
Народ — главное действующее лицо в истории — художник выдвигает на передний план картины.


Иностранцы, изображенные справа, пока спокойно наблюдают за происходящим, но потом будут в ужасе описывать, как русский самодержец собственноручно выступал в роли палача. Петр лично отрубил головы топором пятерым мятежникам и одному священнослужителю, благословившему бунт, и казнил более восьмидесяти стрельцов мечом.
Царь также заставлял участвовать в жестокой расправе своих бояр, которые не умели обращаться с топором и причиняли своими действиями невыносимые муки приговоренным. Обо всем этом Суриков читал в дневнике секретаря австрийского посольства Корба, очевидца событий.
Но в самой картине отсутствуют кровавые сцены: художник хотел передать величие последних минут, а не саму казнь. Лишь множество красных деталей одежды, а также багровый силуэт Покровского собора, возвышающегося над тоетой осужденных стрельцов и их семьями, напоминает зрителю о том, как много крови пролилось в то трагическое утро.
В «Утре стрелецкой казни» (а затем и в картине «Боярыня Морозова») Суриков отлично использовал краски и формы народного творчества Древней Руси. До этого никто из русских художников не вникал с такой признательной любовью в сокровищницу русского народного искусства.
Художник сознательно изменил время казни стрельцов. Известно, что осенние казни 1698 года происходили в селе Преображенском Казнь в Москве происходила зимой в феврале 1699 года, а на картине не зимний, а осенний пейзаж.

Художник сделал очень много подготовительных натурных этюдов к картине. Так, стрелец с черной бородой написан с его дяди Степана Торгошина; седовласый стрелец — это ссыльный, живший на поселении в Красноярске; рыжебородый стрелец с орлиным взглядом — могилыщик Ваганьковского кладбища (по словам художника, Кузьма «был злым, непокорным типом»). Расписные дуги и телеги, одежда стрельцом, женские платья и платки — все это было предварительно проработано и этюдах.

Символичны все архитектурные постройки. Кремлевская башня отражает фигуру Петра, одинокую в этой толпе, ближняя башня становится знаковой для фигур зевак, бояр и иноземных гостей. Солдаты, вытянувшиеся в четкую линию, стоят подобно стене Кремля.
Собор Василия Блаженного словно объединяет огромную толпу людей, а купол храма Пресвятой Богородицы срезан в верхней части картины. Примечательно, что критики считают его символом обезглавленной Руси. Десять других куполов становятся символом зажженных свечей, одна из которых некогда вдохновила Сурикова.

ОСОБЕННОСТИ КАРТИНЫ

Символично для картины число 7: горит 7 свечей, 7 стрельцов, которых будут казнить, 7 глав собора Василия Блаженного. Символична и свеча, которая упала в грязь - это душа, растоптанная Петром.
Царь Петр был не так жесток и фанатичен, как его написал Суриков. Достоверно известно, что когда пришло утро казни, он предложил каждому из 150 стрельцов помилование, но с дальнейшей ссылкой.
Лишь трое из них поняли ценность жизни и спокойствия их близких, а царь дал им это. Остальные шли на эшафот, гордо подняв головы и с яростью взирая на молодого Петра.
Есть еще один момент в «Утре стрелецкой казни» - она прекрасна особенной смертельной красотой. Полотно насыщенно яркими нарядами, костюмами стрельцов и башнями Кремля. Это словно отражение того, что и после гибели многих людей остальные будут жить, передавая рассказы о Петре и стрельцах из поколения в поколение.

Всему творчеству Сурикова свойственна удивительная забота о тех, кто придет смотреть на его картины: «Все у меня была мысль, чтобы зрителя не потревожить, чтобы спокойствие во всем было...», — говорил он о своих «Стрельцах». Несмотря на ужас передаваемого исторического события, художник постарался изобразить трагедию человеческих судеб максимально сдержанно.
Никакой внешней вычурной эффектности и театральности, никаких занесенных топоров, воздетых к небу рук, окровавленных одежд, висельников и отрубленных голов. Только глубокий драматизм всенародного горя.
От этой картины не хочется с содроганием отвернуться, наоборот рассматривая ее, все больше погружаешься в детали, сопереживаешь ее героям, остро понимая жестокость того времени.
Полотно «Утро стрелецкой казни» экспонировалось на Девятой передвижной выставке в марте 1881 года. Еще до ее открытия Илья Репин писал Павлу Третьякову:
«Картина Сурикова делает впечатление неотразимое, глубокое на всех. Все в один голос выказали готовность дать ей самое лучшее место; у всех написано на лицах, что она — наша гордость на этой выставке... Сегодня она уже в раме и окончательно поставлена... Какая перспектива, как далеко ушел Петр! Могучая картина!»
Третьяков сразу же приобрел это гениальное историческое произведение для своей коллекции, заплатив мастеру восемь тысяч рублей.

Стрелецкий бунт 1682 года (хованщина) — восстание московских стрельцов, в результате которого кроме Петра I был коронован его брат Иван V, большая часть родственников Петра I (Нарышкины) была убита или сослана, а фактическим правителем стала царевна-регентша Софья — к власти пришёл клан Милославских.

Кратко о сути стрелецкого бунта 1682 года

Причины и цели

• После создания полков нового строя при Федоре Алексеевиче, положение стрельцов ухудшилось — из элитных военных частей они стали превращаться в городскую милицию
• Жалование стрельцам выплачивалось нерегулярно, командиры злоупотребляли властью — присваивали себе жалование рядовых, заставляли их выполнять хоз.работы
• Клан Милославских, поддерживающий Ивана V, решил воспользоваться ситуацией и с помощью стрельцов возвести на престол своих кандидатов — среди стрельцов начали распространять слухи, что Нарышкины собираются ещё больше притеснять стрелецкие части и снижать их значение в русской армии.
• Непосредственным поводом к восстанию 15 мая стал наговор Милославских о том, что Нарышкины задушили царевича Иоанна Алексеевича, а также их призывы к стрельцам прибыть в кремль.

Итоги и результаты

• Несмотря на то, что Иван оказался жив, стрельцы были слишком распалены и бросились убивать как собственных нерадивых командиров, так и представителей клана Нарышкиных.
• На несколько месяцев (май-сентябрь) фактическая власть в Москве принадлежала стрельцам под предводительством И. А. Хованского
• Старообрядцы, решившие воспользоваться слабостью царской власти и поддержанные Хованским, попытались восстановить собственные права в теологическом споре с официальными представителями новообрядной церкви — в итоге глава старообрядческой делегации Никита Пустосвят был обезглавлен.
• В результате восстания на престол вместе с Петром I был коронован Иван V, но ввиду их детского возраста фактической правительницей стала царевна-регентша Софья — клан Милославских пришёл к власти, а Петр I и его Мать покинули Москву.

История стрелецкого бунта 1682 года и хронология событий

После смерти отца Петра I, Алексея Михайловича, на короткое время трон занял старший из его сыновей — Фёдор. Когда умер и он — за власть начали бороться два клана, поддерживающие детей от двух браков Алексея Михайловича: со стороны Петра I это были Нарышкины, со стороны Ивана V — Милославские.

Боярская дума, лично заинтересованная в том, чтобы выбранный ею царь оказался лояльным, долго пыталась принять окончательное решение о том, кто будет править государством. Несмотря на старшинство, Иван был очень болезненным ребенком, что в конечном итоге склонило выбор в пользу Петра, и 27 апреля 1682 года - когда его брат Фёдор Алексеевич умер - Пётр был провозглашён царём.

Естественно, Милославские не были готовы упустить власть, поэтому царевна Софья и её сподвижники решили воспользоваться недовольством среди стрельцов, чтобы качнуть чашу весов в борьбе за трон в свою пользу. Князья Голицын и Хованский, не желавшие возвышения клана Нарышкиных — примкнули к Софье в её борьбе.

Эмиссары Милославских начали преумножать недовольство стрельцов, пуская среди них слухи о будущих лишениях и притеснениях в случае восхождения к власти Нарышкиных. Зерна сомнений упали на благодатную почву — среди давно не получавших нормального жалования стрельцов участились случаи нарушения дисциплины, а нескольких пытающихся восстановить порядок командиров втащили на высокую колокольню и сбросили наземь.

Царица Наталья Кирилловна показывает Ивана V стрельцам, чтобы доказать, что он жив-здоров. Картина Н. Д. Дмитриева-Оренбургского

15 мая один из ближних бояр Милославский со своим племянником проскакали по стрелецким гарнизонам близ Москвы и звали стрельцов скорее прибыть в Кремль, так как Нарышкины задушили царевича Иоанна Алексеевича. Под удары набатного колокола многие стрельцы ворвались в Кремль с оружием и смяли царскую охрану, заполнив Соборную площадь перед дворцом.

Царица Наталья Кирилловна с царевичами Иваном и Петром вышли на Красное крыльцо в сопровождении нескольких бояр и патриарха. Стрельцы оказались в замешательстве — так как сам царевич Иван на их расспросы отвечал:

«Меня никто не изводит, и жаловаться мне не на кого»
Иван V

Таким образом, претендовавшие на роль защитников законности и стражей государства, стрельцы представали зачинщиками бунта. Возможно, этим бы всё и кончилось, но князь Михаил Долгоруков в гневе начал обвинять стрельцов в измене, угрожать им пытками и казнью за самовольное оставление гарнизонов.

И без того напряженная толпа взорвалась — стрельцы бросились на крыльцо и скинули Долгорукого на подставленные снизу копья, а далее — разыгралась кровавая драма. Артамон Матвеев, один из лидеров Нарышкиных, брат царицы Афанасий Нарышкин и еще несколько бояр были зарезаны в течении нескольких минут. По всему городу убивали сторонников Нарышкиных и стрелецких командиров, по всей территории Кремля стрельцы расставили своих часовых — фактически были взяты в заложники все, кто находился на тот момент в сердце столицы.

Мятеж стрельцов в 1682. Стрельцы выволакивают из дворца Ивана Нарышкина. Пока Пётр I утешает мать, царевна Софья наблюдает с удовлетворением. Картина А. И. Корзухина, 1882

На следующий день, угрожая истребить всех бояр, стрельцы пришли к Кремлю и потребовали выдачи Ивана Нарышкина, получив которого (Софья и бояре вынудили Наталью Кирриловну выдать его) сначала зверски пытали его, а затем — казнили. Отца царицы, Кирилла Поэлуэктовича Нарышкина постригли в монахи и сослали в Кирилло-Белозерский монастырь.

Хаос, казни бояр и стрелецких начальников продолжались до 18 мая . Государственная власть фактически отсутствовала: царём номинально являлся малолетний Пётр, его мать Наталья Кирилловна - регентшей, но все их родственники и сторонники были либо изгнаны из Москвы, либо убиты.

19 мая стрельцы послали выборных к царю с челобитной (фактически - ультимативное требование, а не просьба) оплатить все долги по жалованию, на общую сумму 240 000 рублей. Казна была пуста, но отказать стрельцам не было никакой возможности, поэтому Софья приказала собирать для выплаты по всей стране деньги, а также переплавлять столовое серебро и золото.

23 мая стрельцы вновь подали челобитную, в которой требовали чтобы царевич Иван был также коронован, и притом старшим царем кроме Петра.

29 мая еще одна челобитная сообщала о необходимости назначения регентшей при малолетних царях Софьи Алексеевны. Очевидно, данные требования были подсказаны Милославскими, а сами стрельцы пытались оградить себя от мести Нарышкиных. Боярская дума и Патриарх выполнили их требования и 25 июня Иван V вместе с Петром I были венчаны на царство.

Софья при царях Петре I и Иване V

Хотя стрельцы получили возможность диктовать свою волю правительству, они прекрасно понимали шаткость собственного положения — им стоило покинуть Кремль и всласть их закончится. Пытаясь обезопасить себя от будущих преследований они выдвигают новый ультиматум — признать все их действия отвечающими интересам царей и государства и на Лобном месте вкопать памятный столб с вырезанными на нём именами убитых бояр, с перечислением их злодеяний (часть из которых была выдуманными). Не имея альтернативы правители вынуждены были выполнить эти требования.

Хованщина

Начальником над стрельцами на время бунта Софья назначила князя И. А. Хованского, который выступал за Милославских. Расчёт Софьи оказался не верным — вместо того, чтобы утихомирить стрельцов, Хованский потакал им и пытался за их счёт оказывать давление на саму Софью:

« Когда меня не станет, то в Москве будут ходить по колена в крови
И. А. Хованский»

Под предлогом охраны стрельцы не покидали Кремль, удерживая за собой инициативу. По фамилии их предводителя стрелецкий бунт 1682 года и последующий период стрелецкого контроля в кремле получил историческое название «Хованщина».

Почувствовав слабость текущих правителей, подвергающиеся гонениям старообрядцы решили попытаться вернуть утраченные позиции. Из дальних скитов собрались в Москве их проповедники, и начали призывать стрельцов вернуться к старым церковным обрядам. Хованский решил воспользоваться еще одним рычагом влияния на царевну-регентшу и с энтузиазмом поддержал старообрядцев. Конечное слово должна была сказать церковь, но старообрядцы уже были признаны еретиками на Вселенском Соборе, а для самой Софьи признать правоту сторонников старых обрядов было равносильно поставить под сомнение политическое решение её отца Алексея Михайловича о поддержке новых церковных обрядов.

Предложенный старообрядцами теологический диспут для разрешения церковно-обрядного спора был поддержан Хованским. Понимая, что проведение диспута на Красной площади будет опасным ввиду антипатии толпы к власти, патриарх, при помощи Софьи, перенёс место обсуждений в Грановитую палату Кремля, способную вместить лишь патриаршую свиту, бояр и стражу.

Состоявшийся 5 июля диспут о вере свелся в итоге к взаимным обвинениям в ереси, ругани и чудом не дошел до драки. Выступавший со стороны старообрядцев Никита Пустосвят был вынужден покинуть Кремль, а патриарх Иоаким объявил о своей полной победе. Софья, тем временем, заявила стрельцам в Грановитой палате:

« Чего вы смотрите?
Хорошо ли таким мужикам-невеждам к нам бунтом приходить, творить нам всем досады и кричать?
Неужели вы, верные слуги нашего деда, отца и брата, в единомыслии с раскольниками?
Вы и нашими верными слугами зовётесь: зачем же таким невеждам попускаете?
Если мы должны быть в таком порабощении, то царям и нам здесь больше жить нельзя:
пойдём в другие города и возвестим всему народу о таком непослушании и разорении.»
Софья Алексеевна

Для стрельцов это был недвусмысленный намек: покинув Москву правительство имело возможность собрать дворянское ополчение и уничтожить их. Испугавшись такой перспективы, стрельцы обвинили старообрядцев в смете и попытке восстановить народ против царей, а затем обезглавили Пустосвята. Гарантировавший старообрядцам безопасность Хованский успел спасти остальных. Этот случай стал переломным в отношениях Хованского и царевны Софьи — теперь она рассматривала его исключительно как противника.

До середины августа правительство оставалось в зависимом положении от стрелецких полков, а затем Софья придумала способ избавиться от стрелецкой «опеки».

19 августа планировался крестный ход в Донском монастыре, обычай которого предполагал участие царей. Под этим предлогом вся царская семья под конвоем собственной охраны покинула столицу, направилась якобы в монастырь, но на самом деле — в объезд Москвы через Коломенское и проселки до села Воздвиженского. Расположенный рядом Троице-Сергиевый монастырь был выбран в качестве опорного пункта на время противостояния со стрельцами. Сюда же вскоре собрались остатки бояр, царского двора и всех кто остался верен правительству.

Встревоженные таким манёвром, князь Хованский со своим сыном Андреем решили поехать в Воздвиженское для переговоров, но во время ночевки в селе Пушкино были схвачены царскими стольниками и 17 сентября (день рождения Софьи) привезены в Воздвиженское. Им зачитали обвинения в предательстве, попытке захвата власти и вынесли смертный приговор, казнив на месте. Переселившись в монастырь окончательно, Софья начала собирать дворянское ополчение для дальнейшей борьбы со стрельцами.

Конец стрелецкого бунта 1682

Оставшись без лидера, стрельцы не смогли планировать свои действия. Они пытались задобрить Софью, посылая уверения в желании «верно служить на щадя живота», просили не лишать милости и даже выдали младшего сына Хованского — Ивана, направленного впоследствии в ссылку.

В октябре стрельцы даже прислали челобитную, признавая собственные действия во время бунта 15-18 мая незаконными, и умоляя царей помиловать их, соглашаясь на снос памятного столба на Лобном месте. Софья заявила стрельцам, что готова простить их в случае выдачи ближайшего соратника Хованского — Алексея Юдина. Назначенный начальником над стрелецким приказом, думный дьяк Фёдор Леонтьевич Шакловитый достаточно быстро восстановил порядок и дисциплину. Репрессий, все же, избежать не удалось — когда в полку Бохина стрельцы опять затеяли смуту, четверо зачинщиков были немедленно казнены.

В начале ноября царь Иван V, регентша Софья и весь двор вернулся в Москву, но мать Петра I сочла небезопасным для себя и сына оставаться в Кремле, и решила перебраться в загородную резиденцию царя Алексея Михайловича - село Преображенское. Пётр I жил там с матерью, выезжая в Москву исключительно для участия в обязательных церемониях.

Власть Софьи Алексеевны в качестве регента при Петре I и Иване V, просуществовала 7 лет, до сентября 1689 года — повзрослевший Петр I при помощи собственной матери и верных им людей смог отстранить сестру от власти и сослать её в монастырь. Их дальнейшее противостояние ненадолго вспыхнуло в 1698, во время еще одного стрелецкого бунта, после подавления которого Петр I принял окончательное решение в полном реформировании армии и расформировании стрелецких полков, а саму Софью насильно постригли в монахини

О стрелецком бунте вкратце

Streleckiy bunt 1682

Одним из знаковых восстаний в Московском княжестве стал стрелецкий бунт 1698 года. Если в обычно недовольство вспыхивало меж простых людей, то в этот раз взбунтовались стрелецкие полки, жалуясь на тяжкую службу, длительные походы и бесчинства руководящего состава. Однако реальной подоплекой этому событию была попытка царевны Софьи Алексеевной узурпировать власть в княжестве.
В Москву в марте 1698 года прибыли без малого две сотни стрельцов, призванные царевной. Она доказывала, что Петр I не приходится ей братом, и надеялась таким образом свергнуть его, захватив трон.

Стрельцы попытались захватить Москву, однако 4 апреля Семеновский полк выбил заговорщиков из столицы, которые затем вернулись в свои полки и стали разлагать в них дисциплину. В результате этого 6 июня стрельцы сместили свое руководство, и в числе 2200 человек стали воевать за царевну Софью. Правительство предприняло адекватные меры, и направило вдвое больший отряд против повстанцев. Уже спустя 4 дня они были разбиты в бою у Воскресенского монастыря. Таким образом, стрелецкий бунт, кратко говоря, был неудачным. Единственное серьезное сражение в этом бунте было, по сути, просто расстрелом восставших из артиллерийских орудий, которых у правительственных войск было в 6 раз больше.

Многие повстанцы погибли, часть была взята в плен. 22 и 28 июня 56 повстанцев были повешены, 2 июля также были казнены 74 повстанца, бежавших в Москву. 140 человек были сосланы, а остальные участники «отделались» ссылкой в ближайшие города и монастыри. Петр I, узнав о бунте, в срочном порядке вернулся в страну, начав вторую волну преследования восставших. Всего были казнены более двух тысяч стрельцов, в том числе не принимавших непосредственного участия в бунте, шесть сотен стрельцов были сосланы. При этом пятерым повстанцам царь отрубил головы своими руками.

После смерти весной 1682 бездетного царя Федора Алексеевича (1676–1682) престол должен был перейти к его шестнадцатилетнему единоутробному брату, умственно отсталому Ивану.

И Федор, и Иван были сыновьями царя Алексея Михайловича и Марии Милославской. От Милославской же Алексей Михайлович имел и нескольких царевен-дочерей. Но после смерти Марии (1669) Алексей Михайлович вторично женился (1671) на Наталье Нарышкиной, которая в 1672 родила здорового и энергичного сына Петра – будущего Петра I . Законным наследником царя Федора Алексеевича был Иван V, но его явное слабоумие склоняло многих видных русских деятелей устранить Ивана от престола и передать царствование Петру. Московский двор разделился на две партии: Милославских и Нарышкиных . Сторона Нарышкиных оказалась гораздо сильнее; за неё стояло большинство знатных семей и патриарх Иоаким. Милославских же из видных бояр поддерживали только известный западник Василий Васильевич Голицын и не отличавшийся большими талантами воевода Иван Хованский, один из командиров квартировавшего в Москве стрелецкого войска. Однако партия Милославских решила не уступать соперникам и стоять за Ивана V. Её возглавили боярин Иван Милославский и самая умная из дочерей Алексея Михайловича – царевна Софья .

Собранные после смерти Федора Алексеевича высшее духовенство и Боярская дума решили спросить о том, кому быть новым царём, «всех чинов Московского государства». На деле этот была лишь видимость «совета со всей землёй». Земского собора со всей России в столицу не созывали. Под видом «всех чинов Московского государства» патриарх собрал в церкви Спаса придворных стольников, дворян, детей боярских, торговых людей и обратился к ним с вопросом: кому теперь царствовать? Собрание, очевидно, было уже подготовленным. Немногие голоса в пользу Ивана Алексеевича были заглушены многочисленными криками за царевича Петра. Патриарх благословил Петра на царство.

Однако Нарышкины не сумели быстро укрепить это избрание, тогда как Милославские действовали быстро и умело. Регентша десятилетнего Петра, его мать Наталья Кирилловна, была «женщиной ума малого», неопытной, лишённой энергии. Наталья не спешила твёрдо брать власть в свои руки, надеясь на правительственное искусство своего родственника, Артамона Матвеева , который некогда и устроил её брак с Алексеем Михайловичем. При Федоре Алексеевиче, сыне Марии Милославской, Матвеев, один из виднейших деятелей эпохи царя Алексея, был сослан. Теперь Наталья Нарышкина велела вернуть его из ссылки, но приезд Матвеева в Москву требовал времени.

Милославские ловко пользовались нерешительностью Нарышкиных, начав сближаться с предводителями главной военной силы столицы – стрелецкого войска. Царевна Софья стала распространять слухи, будто царя Федора отравили его враги, которые незаконно устранили от престола и его брата Ивана. Софья уверяла, что ей и другим царевнам, дочерям Марии Милославской, тоже грозит опасность, и говорила о своём намерении бежать из России. Нарышкиных в Москве недолюбливали. Многим не нравилось слишком быстрое возвышение пятерых братьев царицы Натальи – юношей, не имевших никаких заслуг. Старшему из них, Ивану, было лишь 23 года, а он уже носил сан боярина и оружничего.

Начало стрелецкого бунта 1682

Милославские и царевна Софья нашли опору в лице стрелецкого войска и ловко воспользовались зревшей в его среде бунтовской смутой.

Стрелецкие полки в Москве жили в особых слободах, главным образом в Замоскворечье. Стрельцы были люди оседлые, семейные и зажиточные; так как, получая жалованье, могли еще заниматься разными промыслами и торговлею, не неся посадских повинностей. Но их дисциплина в это время расшаталась, чему способствовал слабый правительственный надзор при болезненном Федоре. Им воспользовались начальники стрельцов. Корыстолюбивые полковники присваивали себе часть стрелецкого жалованья, старались поживиться на счет наиболее зажиточных подчиненных, покупали на их счет лошадей и принадлежности пушечного наряда; заставляли стрельцов даром на себя работать, и даже в праздники; неусердных наказывали батогами. Незадолго до кончины Федора стрельцы стали подавать царю челобитные на полковников. Царь поручил своему любимцу Языкову разобрать дело. Языков взял сторону полковников. Некоторых челобитчиков наказали кнутом и сослали. Ободренные полковники усилили притеснения. 23 апреля 1682 в Стрелецкий приказ явился выборный от полка Семена Грибоедова и подал на него жалобу. Принявший ее дьяк, мирволя полковнику, доложил начальнику приказа, князю Юрию Долгорукому, будто выборный стрелец приходил пьяный и грозил. Когда на следующий день тот же стрелец вновь пришел, его взяли под караул и повели бить кнутом. Но однополчане вырвали его из рук приказных служителей и жестоко их избили. Полк Грибоедова поднял бунт; на следующий день этот бунт охватил почти все стрелецкие полки. Они написали челобитные на своих полковников и, в случае поблажки, грозили сами расправиться с ними. Последовавшая в это время кончина Федора приостановила движение, и стрельцы беспрекословно присягнули Петру. Но уже 30 апреля ко дворцу явилась толпа с челобитными от шестнадцати стрелецких полков и одного солдатского, и с угрозами требовали подвергнуть правежу полковников, чтобы те выплатили должные стрельцам деньги.

Правительство Натальи Кирилловны растерялось и бросилось в противоположную крайность: пошло на уступки участникам стрелецкого бунта. Оно велело посадить обвиняемых полковников под караул; но стрельцы потребовали выдать их головой. По усиленной просьбе патриарха, стрельцы затем согласились, чтобы полковников не присылали к ним в слободы на расправу, а поставили бы на правеж перед Разрядом. Тут несчастных били батогами, пока они не уплачивали иски, предъявленные стрельцами. Стрельцы присутствовали толпами при истязаниях и криками заставляли продолжать или прекращать правеж. Самоуправство стрельцов шло и в их слободах. Там они травили второстепенных начальников, били их палками, бросали камнями; а тех, которые пытались строгостью обуздать своеволие, взводили на каланчи и сбрасывали оттуда; толпа при этом кричала: «любо, любо!»

Разгоравшийся стрелецкий бунт был на руку Милославским. Их вожди, Иван Михайлович и царевна Софья, устраивали заговор. По ночам к Ивану собирались доверенные и обсуждали план действия. По некоторым данным, роль главных его помощников играли: стольники братья Толстые, Иван и Петр, подполковники стрелецкие Циклер и Озеров, выборные стрельцы Одинцов, Петров и Чермный. Постельница царевны Софьи Федора Родимица, ходила в стрелецкие слободы, сыпала деньгами и обещаниями. Один из стрелецких командиров, князь Хованский, прозванный Тараруем, разжигал стрелецкий бунт, смущая стрельцов предсказаниями всяких бед от Нарышкиных, а также опасностью, которая будто бы грозила православию от их склонности к иноземцам. Среди стрельцов было много приверженцев раскола. Мятежному настроению немало способствовало и то, что после восстания Разина многие участвовавшие в нем астраханские стрельцы были переведены в северные города и в столицу. Бунт распространился уже на все стрелецкие полки, которые уже громко похвалялись свергнуть Нарышкиных. Исключение составлял только Сухарев полк. Всех стрелецких полков в Москве тогда было девятнадцать – более 14 тысяч солдат.

12 мая в Москву воротился из ссылки Артамон Матвеев и был с великою радостью встречен царицей Натальей Кирилловной. Бояре приезжали к нему на дом с приветствиями, предполагая, что он займет место главного правителя при царе-отроке Петре. Выборные из всех стрелецких полков поднесли ему хлеб-соль и били челом о своих нуждах. Опытный государственный муж, сразу начал обсуждать положение дел с помощью патриарха Иоакима и престарелого князя Юрия Долгорукого. Царевна Софья и Милославские поняли, что нужно спешить, иначе будет поздно.

Составлен был список тех лиц, которых следовало истребить. Этот список пустили в бунтовавшие стрелецкие полки. Там разносились и нелепые слухи насчет Нарышкиных. Рассказывали, что старший из них, Иван Кириллович, надел на себя царское облачение и, примеривая корону, сказал, что она ни к кому так не пристанет, как к нему; а когда царевна Софья за это стала его упрекать, он бросился на царевича ИванаАлексеевича и схватил его за горло. Подобные россказни отлично подготовили почву для того, чтобы стрелецкий бунт стал уже открытым.

Бесчинства стрельцов в Кремле и Москве

Утром, 15 мая 1682, в стрелецкие слободы прискакали посланные царевной Софьей и её партией Александр Милославский и Пётр Толстой с криком, что Нарышкины задушили царевича Ивана, и звали стрельцов в Кремль. В слободских церквах загудел набат. Стрелецкие полки быстро собрались и с пушками и барабанным боем двинулись к царскому дворцу, захватив правительство врасплох. Время было около полудня. Члены боярской думы только что окончили заседание и начали расходиться. А. С. Матвеев, узнав о стрелецком бунте, вернулся во дворец и поспешил к царице Наталье. Послали за патриархом, пробовали запереть Кремлевские ворота. Но мятежники уже ворвались в Кремль, подступили к Красному крыльцу и потребовали выдачи Нарышкиных, которые-де убили царевича Ивана. По совету Матвеева, Наталья Кирилловна взяла обоих братьев, Ивана и Петра Алексеевичей и в сопровождении бояр вывела их на крыльцо. Толпа опешила, видя, что ее нагло обманули. Некоторые стрельцы спрашивали старшего брата, точно ли он царевич Иван Алексеевич и кто его изводит? «Я самый, – отвечал царевич. – И никто меня не изводит».

Стрелецкий бунт 1682. Картина Н. Дмитриева-Оренбургского, 1862.

(Царица Наталья Кирилловна показывает стрельцам, что царевич Иван невредим)

Матвеев сошел вниз к стрельцам и повел умную речь об их прежних заслугах, напоминал о том, как они сами укрощали бунты. Стрельцы притихли и просили Матвеева ходатайствовать за них перед царем. Тот обещал и воротился в Верх. Стрелецкий бунт уже как будто бы успокаивался, но его вновь разожгла неосторожность Михаила Долгорукого, товарища своего отца Юрия Алексеевича по начальствованию Стрелецким приказом, очень нелюбимого подчиненными. Как говорят, он стал грозить притихшим стрельцам карами, если они сейчас же не уйдут из Кремля, чем привел их в ярость. Клевреты царевны Софьи, вращаясь в толпе, возбуждали ее против намеченных бояр, которые как только избавятся от опасности, так и начнут-де жестоко мстить стрельцам. Им удалось вновь увлечь толпу. Часть стрельцов проникла наверх. Одни схватили Долгорукого и бросили его вниз на копья товарищей, которые затем изрубили его бердышами. Другие напали на Матвеева, хотя царица Наталья и князь Михаил Алегукович Черкасский пытались его загородить собою; убийцы также сбросили его вниз и изрубили в куски. Патриарху Иоакиму не дали говорить. Толпа бунтующих стрельцов ворвалась во дворец и принялась искать свои жертвы. Тут все предалось бегству. Бояре, сопровождаемые всегда отборною челядью, многочисленные дворяне и прочие придворные чины, будучи людьми военными, могли бы оказать значительное сопротивление. Но неожиданность стрелецкого бунта и отсутствие энергичного вождя произвели между ними панику.

Стрельцы рыскали по дворцовым покоям, заглядывали под кровати, перины и в темные углы; причем не щадили теремов цариц и царевен, врывались в дворцовые храмы и даже в алтари, где святотатственно копьями тыкали под жертвенники. Стрельцы приходили с розысками в покои патриарха. Искали главным образом Нарышкиных. Молодого стольника Салтыкова бунтовщики убили, приняв его за брата царицы Афанасия Нарышкина. Сам Афанасий спрятался под жертвенником в алтаре церкви Воскресенья, но царицын карло Хомяк указал его убежище бунтующим стрельцам. Стрельцы умертвили его и выбросили на площадь. Туда же сбрасывали и другие жертвы, причем спрашивали: «любо ли?» Стоявшая на площади толпа любопытного народа должна была отвечать: «любо!» Кто молчал, того стрельцы били. В этот день стрелецкого бунта погибли в Кремле знаменитый белгородский воевода Гр. Ромодановский, обвинённый в измене за сдачу Чигирина туркам, и начальник Посольского приказа дьяк Ларион Иванов. Тела убитых волокли на Красную площадь к Лобному месту; изверги глумились над ними и кричали: «се боярин Артамон Сергеевич! се боярин Ромодановский, се Долгорукий едет, дайте дорогу!»

Стрелецкий бунт разгорался всё сильнее. Стрельцы рассыпались по городу, разыскивая намеченных жертв. Перед вечером толпа убийц явилась к больному восьмидесятилетнему князю Юрию Долгорукому, и притворно раскаивалась в убиении его сына. Старик скрыл свои чувства и даже велел вынести стрельцам пива и вина; а когда они удалились, утешал свою невестку, жену убитого: «Не плачь, щуку они съели, но зубы у нее остались. Быть им повешенным на зубцах Белого и Земляного города». Какой-то холоп слова эти сообщил стрельцам. Те воротились, вытащили князя на двор, изрубили и бросили труп в навозную кучу. Другие толпы в это время громили Судный и Холопий приказы, рвали акты, особенно крепостные и кабальные. Они объявляли боярских холопов свободными, стараясь привлечь их на свою сторону. На ночь стрелецкий бунт притих. Мятежные солдаты ушли в свои слободы, оставив крепкие караулы вокруг Кремля.

Но следующим утром 16 мая стрелецкий бунт возобновился. Стрельцы снова устремились в Кремль и другие места, разыскивая «изменников». В этот день погиб известный любимец царя Федора Иван Языков. Он спрятался в доме своего духовника; но холоп-предатель его выдал. Стрельцы изрубили Языкова на Красной площади. Из домашней челяди было немало предателей, мстивших недобрым господам. Но другие челядинцы отличались преданностью. Несколько таковых тоже пали жертвой стрельцов. Старание мятежников взбунтовать многочисленный класс холопской дворни обещанием свободы и тем превратить чисто стрелецкий бунт в общее восстание простонародья осталось тщетным. Несвободное состояние было в нравах времени, и человек, освободившийся от одного господина, нередко тут же сам закабалялся к другому.

Стрельцы пока тщетно разыскивали Нарышкиных, главным образом Ивана, и царского доктора Даниила фон Гадена, крещеного еврея, которого обвиняли в отравлении Федора Алексеевича. Доктор убежал из Немецкой слободы и скрылся в Марьиной роще. А Нарышкины, отец царицы Натальи Кирилл Полуэктович с сыновьями, и Андрей Матвеев, сын убитого Артамона Сергеевича, спасаясь от стрелецкого бунта, спрятались в комнатах вдовы умершего царя Федора, царицы Марфы Матвеевны. Не нашедши Нарышкиных и в этот день, стрельцы объявили, что придут за ними на следующий.

17 мая стрелецкий бунт и убийства продолжались. Главная толпа стрельцов оцепила дворец, требуя выдать Нарышкиных. Их теперь спрятали в темном чулане, наполненном перинами и подушками, оставив дверь в него непритворенною, чтобы отклонить подозрение. Бунтовщики несколько раз проходили мимо, заглядывали в чулан, но тщательных поисков там не вели. Наконец, они объявили, что не уйдут и побьют всех бояр, пока им не выдадут Ивана Нарышкина. Очевидно, его гибель царевна Софья и князь Хованский считали необходимой. Говорят, что Хованский накануне спрашивал стрельцов, не выгнать ли из дворца Наталью Кирилловну? Те отвечали: «Любо»; однако, не решились на такое дело.

Скрывавшаяся дотоле в тени, царевна Софья теперь, пришедши к царице Наталье, сказала ей в присутствии бояр: «Брату твоему от стрельцов не отбыть; не погибать же нам всем за него». Наталья Кирилловна, потеряв надежду спасти брата, велела исповедовать его и приобщить Святых Тайн. Бояре торопили. Престарелый князь Яков Одоевский сказал: «Сколько вам, государыня, ни жалеть, а расставаться надобно; а тебе, Иван, надо идти скорее, чтобы за тебя одного нам всем не погибнуть». Держа за руку брата, царица вывела его из церкви. Стрельцы бросились на него, как звери, и потащили в Константиновский застенок; там его подвергли жестокой пытке и розыску в мнимой измене и покушении на жизнь царевича Ивана. На все вопросы он отвечал молчанием. Бунтовщики повлекли его на Красную площадь и там разрубили бердышами на части.

Стрелецкий бунт 1682. Картина А. Корзухина 1882.

(Стрельцы влекут за собой Ивана Нарышкина. Его сестра, мать Петра I, Наталья Кирилловна, плачет на коленях, утешаемая десятилетним Петром . Царевна Софья с плохо скрываемой радостью наблюдает за гибелью Ивана)

Младшие братья Ивана успели спрятаться. Их отца Кирилла Полуэктовича стрельцы освободили от смерти с условием, чтобы он постригся в монахи. В тот же день схватили доктора фон Гадена. Царица Марфа Матвеевна и царевны уверяли стрельцов, что он невиновен в смерти Федора. Но вожди стрелецкого бунта кричали, что он чернокнижник. Его пытали, и слабонервный врач, чтобы прекратить свои мучения, подтверждал взведенные на него обвинения. Он также был изрублен в куски на Красной площади.

Трехдневные убийства наконец пресытили участников стрелецкого бунта. Перед вечером они собрались к дворцу и кричали: «Мы теперь довольны. С остальными изменниками пусть царь чинит по своей воле». Стрельцы, конечно, не думали, какие потрясающие впечатления произвели они своим кровавым мятежом на отрока Петра, и как страшно он отплатит им потом за убиение сродников и за унижение своего царского достоинства.

Замечательно, что стрелецкий бунт не был соединен с грабежом имущих классов. Стрельцы даже дали заклятье не трогать имущества побитых ими людей, и сдержали свою клятву; тех, которые ее преступали, они сами казнили за самую ничтожную кражу. Но когда окончилось истребление, начался широкий разгул: разнузданные стрельцы стали пить и бражничать; пьяные шатались по городу вместе с женами, пели срамные песни. Вместо стрелецкого войска они стали называть себя «государевой надворной (т. е. придворной) пехотой». Выборные от них являлись во дворец и требовали наград за «верную» службу или недоданного жалованья, которое высчитывали за много лет назад. Некоторое время все перед ними трепетали. Правительство во время стрелецкого бунта как бы отсутствовало. Но власть, выпавшую из рук Нарышкиных, подхватили Милославские в лице энергичной царевны Софьи.

Перемены в правительстве вследствие стрелецкого бунта – передача власти царевне Софье

Царица Наталья с сыном Петром укрывалась от стрелецкого бунта. Приходя ко дворцу с требованиями и заявлениями, они, за отсутствием других властей, стали обращаться к царевнам; а от имени них отвечала и действовала Софья Алексеевна. В счет недоданного жалованья за прошлые годы она раздала стрельцам большие суммы, и обещала уплатить еще по 10 руб. на человека. Царевна Софья согласилась и на название «надворной пехоты», начальником которой, на место убитых Долгоруких, назначен был князь Хованский. Хованский, руководя стрельцами, 23 мая явился во дворец с выборными от их полков и объявил, что все стрельцы, а равно и чины Московского государства требуют, чтобы на царском престоле были посажены оба брата, Иоанн и Петр Алексеевичи. Для решения сего вопроса царевна Софья созвала Боярскую Думу, духовенство и выборных от разных чинов столицы.

На этом частном Земском соборе послышались некоторые возражения против двоевластия; но большинство под давлением стрелецкого бунта нашло, что оно полезно в случае войны: один царь может отправиться с войском, а другой будет управлять царством. Привели и подходящие примеры двоевластия из истории Византийской. Собор решил быть двум царям. Однако царевна Софья хотела точнее определить их взаимные отношения, и вот снова явились стрелецкие выборные и потребовали, чтобы первым царем был Иоанн, а Петр вторым. На следующий день, 26 мая Боярская Дума с Освященным собором подтвердила это требование. Мать Петра Наталья Кирилловна отодвигалась в силу этого на задний план, а на передний выступили сестры болезненного Иоанна, прежде всего царевна Софья Алексеевна .

Участникам стрелецкого бунта была объявлена особая милость, и во дворце каждый день угощали по два полка. Захватив власть фактически, Софья пожелала и юридически закрепить ее за собою влиянием того же стрелецкого войска. 29 мая бунтовщики заявили новое требование: по юности обоих государей вручить управление царевне Софье. При этом ссылались на примеры Византийской истории: знаменитую Пульхерию, сестру Феодосия II. Бояре и патриарх обратились к царевне с просьбою принять на себя правительственные заботы. Софья по обычаю сначала отказывалась, но потом согласилась. Она стала именовать себя «великая государыня, благоверная царевна и великая княжна Софья Алексеевна».

Едва ли не первым правительственным актом стало утверждение новой стрелецкой челобитной от 6 июня. По-видимому, население столицы стало выражать негодование на совершенные во время стрелецкого бунта убийства. Стрельцов называли бунтовщиками, изменниками, злодеями. В ответ «надворная пехота» просила у царей дозволения поставить на Красной площади каменный столб с прописанием имён убитых «преступников» и их вин и с похвалою надворной пехоте за верную службу; просила запретить называть ее бунтовщиками и другими поносными словами, а также о разных служебных льготах. Просьба стрельцов была немедленно исполнена, каменный столб воздвигнут, и на четырех железных листах с четырех сторон столба, прописаны имена и вины людей, убитых 15–17 мая. Стрелецкий бунт благодаря этому выставлялся переворотом весьма благотворным, а все насилия стрельцов оправдывались мнимой государственной пользой.

Старообрядческое движение в Москве во время стрелецкого бунта 1682

Но царевна Софья видела, что их самоволию стрельцов пора положить предел и освободить власть от их давления. Удобный случай к тому представило возникшее с началом стрелецкого бунта старообрядческое движение.

Несмотря на жестокое гонение, русский «раскол» укоренялся и множился. Он имел уже своих мучеников, с Аввакумом и Лазарем во главе, память которых благоговейно чтилась. Их многочисленные последователи продолжали в Москве раскольничью проповедь. Наиболее сочувствия находила они среди стрельцов и подгородных слобожан; встречались сторонники раскола и среди знатных фамилий, в том числе и в семье Хованских. Растерянность правительства во дни стрелецкого бунта помогла расколу поднять голову; а когда во главе стрелецкого войска явился князь Хованский Тараруй, раскол задумал опереться на вооруженную силу и выступил со своими требованиями.

Спустя несколько дней после Майского бунта, в стрелецком полку Титова старообрядцы надумали подать властям челобитную: зачем они возненавидели старые книги и старую веру и зачем возлюбили новую – латино-римскую? В поисках сведущего, искусного человека, который бы мог сочинить такую челобитную и вести прение о вере стрельцы обратились в Гончарную слободу; там нашёлся старообрядец Савва Романов, который потом описал все это дело со стрелецкой челобитной. Челобитную написал какой-то монах Сергий. Когда Савва Романов прочел из неё в Титовом, а потом и других полках указания на «погрешности» исправленных при Никоне книг, стрельцы решили «постоять за старую веру и кровь свою пролить за Христа света».

Очевидно, это новое движение, сообщавшее стрелецкому бунту религиозный оттенок, происходило с поощрения князя Хованского, который стал действовать уже независимо от царевны Софьи и говорил старообрядцам, что более не допустит, чтобы их по-прежнему вешали или сожигали в срубах. Хованский тоже выслушал челобитную, но монаха Сергия он нашел смиренным и недостаточно речистым для прения с властями. Тогда ему указали на известного суздальского попа Никиту (которого «никониане» пренебрежительно именовали Пустосвятом), снова трудившегося над проповедью раскола, несмотря на свое торжественное от него отречение. Хованский знал его, и с радостью согласился на его участие в прении. Ревнители старой веры хотели, чтобы прение совершилось всенародно на Лобном месте или в Кремле у Красного крыльца в присутствии обоих царей, в ближайшую пятницу, 23 июня, до назначенного на воскресенье 25-го царского венчания. Старообрядцы не хотели, чтобы на этом венчании патриарх служил по новому требнику и таинство Причащения совершал на пяти просфорах с латинским (четвероконечным) крыжем.

Так стрелецкий бунт усилил русскую религиозную распрю. В пятницу состоялось шествие старообрядческой толпы в Кремль, к правительству и царевне Софье. Во главе шли Никита, монах Сергий и другой монах Савватий; народ сбежался посмотреть на эту небывалую процессию. Они остановились у Красного крыльца. Вызвали Хованского. Тот притворился ничего не знающим и приложился к старообрядческому кресту, который нёс Никита. Никита изложил, ему челобитье о старой православной вере, о семи просфорах, трисоставном кресте, о том, чтобы патриарх дал ответ, зачем он гонит людей за старую веру. Хованский взял челобитную и отнес во дворец, к Софье. Воротясь, он объявил, что государи назначили быть собору через несколько дней после своего венчания. Никита настаивал, чтобы царей венчали на семи просфорах, с изображением Истинного креста. Хованский посоветовал ему приготовить такие просфоры и обещал поднести их патриарху, чтобы тот служил на них при обряде коронования.

25-го июня совершилось торжественное коронование обоих царей в Успенском соборе. Никита Пустосвят понес в Кремль свои просфоры. Но тут столпилось такое множество народа, что он не мог пробраться в собор и воротился. Тем не менее, московские старообрядцы готовились ко всенародному прению с патриархом и для подкрепления себя вызвали расколоучителей из волоколамских пустынь: помянутого Савватия, Досифея, Гавриила и пр. Но патриарх и царевна София принимали свои меры, и часть участников стрелецкого бунта ласками и подарками отклонили от раскольников. Когда выборные от Титова полку ходили по слободам и убеждали подписываться под челобитною, то к ней приложили руки только девять стрелецких приказов и десятый Пушкарский; в десяти же других полках возникли споры; многие возражали, что не их дело входить в прение с патриархом и архиереями. Впрочем, и эти полки обещали, что будут стоять за православную веру и не дадут снова жечь и мучить.

Третьего июля 1682 ко дворцу собрались выборные от всех полков, участвовавших в стрелецком бунте, вместе с расколоучителями и толпой посадских. Хованский ввел их в патриаршую Крестовую палату и вызвал патриарха. Иоаким уговаривал их не вторгаться в дела архиерейские и пытался объяснить необходимость исправления книг по согласию со вселенскими патриархами. Раскольники возражали ему и главным образом восставали против несогласного с Христовым учением гонения на старую веру, против стремления убеждать в истине троеперстия огнем и мечом. Старообрядец Павел Данилович, когда выборные подошли к патриарху под благословение, отказался принять его не по старому обычаю. Хованский поцеловал его в голову со словами: «не знал я тебя до сей поры!» Условились быть соборному прению через день, 5 июля, в середу.

На московских улицах и площадях осмелевшие благодаря стрелецкому бунту старообрядцы свободно проповедовали свое учение. Толпы мужчин и женщин собирались около них, а когда «никонианские» священники пытались оправдывать исправление книг, некоторых из них били. Казалось, что Москва накануне нового мятежа. Милославским и царевне Софье грозила страшная опасность.

Прение о вере в Кремле со старообрядцами

Утром 5 июля толпа староверов, с Никитою во главе, с крестом, старыми иконами и книгами, двинулась в Кремль, к царевне Софье, сопровождаемая стрельцами и народным множеством. Раскольничьи старцы, имея худые, постные лица и клобуки старого покроя, производили впечатление на народ и вызывали нелестные замечания о тучности государственного, «никонианского» духовенства. Раскольничья толпа расположилась между Архангельским собором и Красным крыльцом, поставила налои, разложила на них книги, иконы и зажгла свечи. Патриарх не хотел сам выходить к народу. По его приказу к толпе вышел протопоп Василий и начал читать, отречение Никиты от раскола и его покаяние перед собором 1667. Стрельцы бросились на Василия; но помянутый выше монах Сергий вступился и велел ему продолжать чтение. Однако за криками ничего не было слышно. Тогда Сергий встал на скамью и читал тетради соловецких старцев с поучениями о крестном знамении, просфорах и т. п. Толпа, притихнув, с умилением и слезами слушала эти поучения. Но потом снова поднялись шум и волнение.

Стрелецкий бунт, таким образом, всё более приобретал невыгодный Софье и Милославским оборот. Хованский тщетно хлопотал во дворце, чтобы Иоаким с духовенством вышел к староверам и учинил прение на площади перед народом. Царевна Софья не соглашалась на такое требование и указывала на Грановитую палату, где сама хотела присутствовать. Тараруй отсоветывал ей это присутствие; убежденные им бояре также просили Софью отказаться от своего намерения. Но она не желала оставить патриарха без поддержки светской власти и отправилась в Грановитую палату; вместе с Софьей пошли царица Наталья Кирилловна, царевны Татьяна Михайловна и Марья Алексеевна, с боярами и выборными стрельцами. Раскольники, когда Хованский пригласил их войти в палату, не сразу согласились, опасаясь насилия; но Хованский поклялся, что зла им не сделают. Тогда раскольничьи отцы в сопровождении многих людей из народа толпою вошли в палату.

Патриарх убеждал их не «суемудрствовать», повиноваться своим архиереям и не вмешиваться в исправление книг, не имея «грамматического разума». Никита воскликнул: «не о грамматике пришли мы с тобой толковать, а о церковном догмате!» Ему стал отвечать холмогорский архиепископ Афанасий. «Я не с тобой говорю, а с патриархом!» – закричал Никита и бросился на архиепископа, но выборные стрельцы его удержали. Тогда царевна Софья, встав с кресла, стала говорить, что Никита осмелился бить архиерея в присутствии царских особ, и напомнила ему его клятвенное отречение от раскола. Никита сознался, что приносил покаяние под страхом казни, но утверждал, что сочиненное на его челобитную Симеоном Полоцким опровержение под названием Жезл не отвечает и на пятую часть сей челобитной.

Никита Пустосвят. Спор о вере. Картина В. Перова, 1881

Софья приказала читать челобитную, которую принесли раскольники. В ней между прочим говорилось, что еретики Арсений Грек и Никон (бывший патриарх) «поколебали душою царя Алексея». Услыхав это, царевна Софья со слезами на глазах сказала: «Если Арсений и патриарх Никон еретики, то и отец наш и брат и все мы еретики. Такой хулы мы не можем терпеть и пойдем вон из царства». Она сделала несколько шагов в сторону. Но бояре и вы/div/pборные стрельцы уговорили ее воротиться на место. Она упрекнула стрельцов, что они попускают мужикам и невеждам приходить к царям с бунтом, против которого остается уйти царскому семейству в другие города и возвестить о том всему народу. Стрельцы встревожились такой угрозой Софьи и клялись положить свои головы за царей.

Чтение челобитной продолжалось в присутствии царевны Софьи с возражениями. Когда оно окончилось, патриарх взял евангелие, писанное рукою св. митрополита Алексея, заключавшее в себе символ веры, и показал, что этот символ в новоисправленных книгах тот же. По причине наступивших сумерек, прение было отложено, и раскольники отпущены с обещанием издать о них указ. Вышедши к народной толпе, они подняли два пальца и кричали: «тако веруйте, тако творите; всех архиереев перепрехом и посрамихом!»

На Лобном месте они остановились и поучали народ. Потом пошли в стрелецкий Титов полк, где их встретили с колокольным звоном; отслужили молебен, и разбрелись по домам.

Чтобы не дать ещё более разрастись стрелецкому бунту и старообрядческому движению, царевна Софья приняла решительные меры. По ее требованию, во дворец явились выборные всех стрелецких полков, кроме Титова. Софья вопрошала, неужели они, как беззаконные бунтовщики, готовы царскую семью и все Российское государство променять на шестерых чернецов и отдать на поругание святейшего патриарха? Царевна снова грозила покинуть Москву вместе с государями. Выборные Стремянного стрелецкого полка ответили, что за старую веру не будут стоять, что это дело не их, а патриарха. То же повторили и другие. Всех их угостили и одарили. Но когда они воротились в свои слободы, стрельцы упрекали их за измену и грозили побить; особенно шумели в Титовом полку. Стрелецкий бунт грозил возобновиться, однако многие рядовые стрельцы не устояли перед ласкою и угощением из царского погреба и приняли сторону властей против раскольников. Тогда царевна Софья велела схватить главных вожаков. Никите Пустосвяту отрубили голову на Красной площади, а других сослали.

Усмирение стрелецкого бунта 1682 Софьей

Но главный потакатель стрелецкого бунта, Хованский, пока оставался во главе стрельцов, позволял им всякое своеволие и не унимал стрельцов, которые шли ко дворцу с разными наглыми требованиями. Однажды они потребовали выдачи многих бояр по слуху, будто те хотели истребить в отместку за бунт все стрелецкое войско. Распространитель этого слуха, крещеный татарский князь, Матвей Одышевский, был казнён. Но волнения между стрельцами не прекращались. Все лето 1682 двор и столица провели в страхе нового стрелецкого бунта. Открыто действовать против Хованского двор не решался: еще недавно Милославские с его помощью завладели правлением. Тараруй был всегда окружен толпою стрельцов, а его двор охранялся целым отрядом. Пошли слухи, что он, будучи потомком Гедимина, хочет, пользуясь стрелецким бунтом, овладеть престолом и женить своего сына на одной из царевен, чтобы породниться с Романовыми. Известный заговорщик, близкий родственник царевны Софьи , Иван Михайлович Милославский, боясь нового стрелецкого бунта, покинул столицу и «как подземный крот» укрывался в своих подмосковных вотчинах. Из опасения мятежа, 19 августа ни Софья, ни другие члены царского семейства не участвовали в обычном крестном ходе из Успенского собора в Донской монастырь.

Вслед за тем Софья и вся царская фамилия внезапно уехали в село Коломенское. Разъехались из Москвы и большие бояре. Стрельцы встревожились отлучкою царского двора, который мог легко собрать вокруг себя рать из дворян. Выборные из стрелецких полков убеждали не верить слухам о близости нового стрелецкого бунта и просили государей воротиться в столицу. Стрельцов успокоили ответом, что царевна Софья и двор лишь поехали на отдых в подмосковные села,

2 сентября Софья и двор из Коломенского переехал в Воробьево, потом в монастырь Саввы Сторожевского и на несколько дней остановились в селе Воздвиженском. По поводу разных правительственных дел, цари и Софья послали в Москву указ всем боярам и думным людям, в том числе Хованским, а также стольникам и дворянам московским спешить в Воздвиженское. 17 числа там открылось заседание Боярской Думы, в присутствии царей и Софьи. Тут сделан был доклад о стрелецком бунте и беззакониях, чинимых князем Иваном Хованским и его сыном Андреем в приказах Стрелецком и Судном; а затем представлено подметное письмо о том, будто они призывали к себе некоторых стрельцов и посадских и уговаривали их возмутиться, истребить царский дом, на престол посадить князя Ивана, а Андрея женить на одной из царевен.

Дума не стала разбирать подлинность сего известия. Бояре приговорили: казнить Хованских. Последние, по вышепомянутому царскому призыву, разными дорогами ехали в Воздвиженское. Навстречу им Софья выслала князя Лыкова с дворянским отрядом. Старика Хованского Лыков захватил у села Пушкина, а Андрея в деревне на р. Клязьме и обоих доставил к царевне Софье в Воздвиженское. Здесь в присутствии Боярской думы дьяк Шакловитый прочел им смертный приговор за стрелецкий бунт. Хованские взывали к правосудию, требовали очных ставок, но напрасно. Софья велела поспешить казнью, и она совершилась.

За этим последовал скорый конец стрелецкого бунта. Стрельцы сильно всполошились, когда младший сын Хованского, Иван, убежавший из Воздвиженского, привез известие о казни отца, учиненной боярами будто бы без царского указу. Стрельцы вооружились, захватили пушечный наряд, расставили везде караулы, грозили убить патриарха. Но угрозы сменились страхом и унынием, когда бунтовщики узнали, что двор и царевна Софья переехали в укрепленную Троицкую Лавру, куда со всех сторон пошли отряды служилых людей.

Когда в столицу приехал боярин М. Головин, чтобы ведать ею в отсутствие государей, и пришел указ прислать к Троице по два десятка выборных от каждого стрелецкого полку, участники стрелецкого бунта повиновались и просили патриарха спасти их от казни. 27 сентября, дрожа от страха, явились они в Лавру. Софья осыпала их упреками за возмущение против царского дома. Выборные от стрельцов пали ниц и обещали впредь служить верою и правдою. Царевна приказала, чтобы все полки смирились и подали общую челобитную о прощении. Меж тем по четырем главным дорогам, ведущим в столицу (Тверской, Владимирской, Коломенской и Можайской), уже расположились многочисленные ратные силы дворян, готовые подавить стрелецкий бунт. Стрельцы поспешили исполнить требование царевны – послали ей общее челобитье о прощении. По просьбе челобитчиков патриарх отправил с ними от себя ходатая.

Царевна Софья вручила челобитчикам статьи, на которых стрельцы должны были присягнуть: впредь не заводить бунтовских кругов по казацкому образцу, не приставать к раскольникам, о злых умыслах немедля доносить, бояр и полковников почитать, самовольно под караул никого не брать, боярских холопов, записавшихся в стрельцы, возвратить господам. На исполнении этих статей стрельцы торжественно присягнули в Успенском соборе. Стрелецкий бунт 1682 на этом окончился. Выданный стрельцами младший сын Хованского был приговорен к смерти, но помилован и отправлен в ссылку. Софья желала также уничтожить каменный столб, поставленный во время стрелецкого бунта на Красной площади. Стрельцы сами испросили разрешение сломать его.

Спустя несколько дней, 6 ноября, двор воротился в столицу, в сопровождении дворянской рати, члены которой были награждены прибавкою поместий и окладов. Софья назначила начальником Стрелецкого приказа думного дьяка Федора Шакловитого, человека ей преданного. Он усмирил последние остатки стрелецкого бунта. Название «надворной пехоты» перестало употребляться. Вкоренившийся между стрельцами дух своеволия еще давал себя знать некоторыми вспышками. Но Шакловитый скоро укротил его решительными мерами, не отступая и перед смертной казнью. Для предотвращения нового стрелецкого бунта самые беспокойные стрельцы были переведены из столицы в украинные города, а на их место призваны более надежные. В первое время стрельцам даже запретили ходить по Москве при оружии, которое дозволялось иметь только караульным; тогда как придворным чинам и боярским слугам велели быть вооруженными.

События1689 года и роль стрельцов

В 1689 г., когда Петру минуло 17 лет, он мог уже, как взрослый, упразднить регентство Софьи . Неудача второго Крымского похода 1689 г, возбудила общее недовольство и дала удобный повод к действиям против нее. Соображая эти обстоятельства, партия Петра приготовилась действовать; руководителем в этих приготовлениях, по довольно распространенному мнению, был князь Б. Голицын.

Но прямо начать дело против Софьи не решались. В то же время и Софья , понимая, что время близится к развязке, что следует отдать власть Петру, и не желая этого, не решалась на какие-нибудь резкие меры для укрепления себя на престоле. Ей очень хотелось из правительницы стать "самодержицей", иначе говоря, венчаться на царство. Еще с 1687 г. она и Шакловитый думали достигнуть этой цели помощью стрелецкого войска. Но стрельцы не хотели поднимать новый бунт против Нарышкиных и требовать незаконного восшествия на престол Софьи. Лишенная в этом деле сочувствия стрельцов, Софья отказывается от мысли о венчании, но решается самозванно именовать себя "самодержицей" в официальных актах. Узнав об этом, Нарышкины громко протестуют: раздается ропот и в народе против этого нововведения. Чтобы удержать власть, Софье остается одно: привлечь к себе народную симпатию и в то же время возбудить народ против Петра и Нарышкиных. Вот почему и Софья, и ее верный слуга Шакловитый жалуются народу на своих противников и употребляют все средства, чтобы поссорить с ними народ, особенно стрельцов. Но стрельцы весьма мало поддавались речам Софьи, и это лишало ее храбрости. Со страхом следила она за поведением Нарышкиных и ждала от них нападения. Отношения двух сторон с часу на час обострялись.

Петр, вызванный матерью из Переяславля в Москву летом 1689 г., начал показывать Софье свою власть. В июле он запретил Софье участвовать в крестном ходе, а когда она не послушалась, сам уехал, устроив таким образом сестре гласную неприятность. В конце июля он едва согласился на выдачу наград участникам Крымского похода и не принял московских военачальников, когда они явились к нему благодарить за награды. Когда Софья, напуганная выходками Петра, стала возбуждать стрельцов с надеждой найти в них поддержку и защиту, Петр не задумался арестовать на время стрелецкого начальника Шакловитого.

Петр или, вернее, руководившие им лица опасались стрелецкого движения в пользу Софьи. Находясь в Преображенском, они внимательно следил и за положением дел и настроением стрельцов в Москве через преданных им лиц. В то же время и Софья боялась дальнейших неприятностей со стороны Петра и посылала в Преображенское своих лазутчиков. Отношения к началу августа 1689 г. стали до того натянуты, что все ждали открытого разрыва; но ни та, ни другая сторона не хотели быть начинающей, зато обе старательно приготовлялись к обороне.

Разрыв произошел таким образом: 7 августа вечером Софья собрала в Кремле значительную вооруженную силу. Говорят, что ее напугал слух о том, что в ночь с 7 на 8 августа Петр с потешными явится в Москву и лишит Софью власти. Стрельцов, призванных в Кремль, волновали в пользу Софьи и против Петра несколько преданных правительнице лиц. Видя военные приготовления в Кремле, слыша зажигательные речи против Петра, приверженцы царя (в числе их были и стрельцы) дали ему знать об опасности. Но они преувеличили опасность и сообщили Петру, что на него с матерью стрельцы "идут бунтом" и замышляют на них смертное "убийство". Петр прямо с постели бросился на лошадь и с тремя провожатыми ускакал из Преображенского в Троицкую Лавру. В следующие дни, начиная с 8 августа, в Лавру съехались все Нарышкины, все бывшие на стороне Петра знатные и чиновные лица; явилась и вооруженная сила – потешные и Сухарев стрелецкий полк. С отъездом Петра и его двора в Лавру настал открытый разрыв.

Из Лавры Петр и руководящие им лица потребовали от Софьи отчета в вооружениях 7 августа и присылки депутаций от всех стрелецких полков. Не отпустив стрельцов, Софья отправила к Петру патриарха Иоакима как посредника для перемирия. Но преданный Петру патриарх не вернулся в Москву. Петр вторично потребовал представителей от стрельцов и от тяглых людей Москвы. На этот раз они явились в Лавру наперекор желаниям Софьи. Видя, что сопротивляться Петру невозможно, что в стрельцах нет поддержки, Софья сама едет к Троице мириться с Петром. Но ее возвращают с дороги именем Петра и угрозой, если она приедет к Троице, обойтись с нею "нечестно". Возвратясь в Москву, Софья пробует поднять стрельцов и народ на Петра, но терпит неудачу. Стрельцы сами заставляют Софью выдать Петру Шакловитого, которого он потребовал. Лишается Софья и князя В. В. Голицына; после выдачи Шакловитого Голицын добровольно явился в Лавру и ему от Петра была объявлена ссылка в Каргополь (позднее в Пинегу) за самоуправство в управлении и за нерадение в Крымском походе. Шакловитый подвергся допросу и пытке, повинился во многих умыслах против Петра в пользу Софьи, выдал много единомышленников, но не признался в умысле на жизнь Петра. С некоторыми близкими ему стрельцами он был казнен (11 сентября). Не избег казни и преданный Софье Сильвестр Медведев . Обвиненный как еретик и государственный преступник, он сперва был приговорен к ссылке, но позднее (1691), вследствие новых на него обвинений, казнен.

Вместе с участью друзей Софьи решилась и ее участь. Расправляясь с этими друзьями, Петр написал своему брату Ивану письмо о своих намерениях: "Теперь, государь братец, настает время нашим обоим особам Богом врученное нам царство править самим, понеже пришли есмы в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами, в титлах и в расправе дел быти не изволяем... Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте, тому зазорному лицу государством владеть мимо нас". Так высказывал Петр свое желание отстранить Софью и вступить во власть; а немного позднее этого письма Софья получила от Петра прямое приказание на житье в Новодевичий монастырь (под Москвой), но в монахини не постриглась.

Царевна Софья в Новодевичьем монастыре. Картина И. Репина, 1879

Так, осенью 1689 г. кончилось правление Софьи. Цари стали править без опеки или, точнее, при больном и слабоумном Иване правил один Петр со своими близкими.

Предыстория стрелецкого бунта 1698 – заговор Циклера и Соковнина

В 1698 произошёл новый стрелецкий бунт. Его предыстория такова. В начале 1697 года Петр I решил ехать вместе с русским «великим посольством» за границу под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Широко известная уже нелюбовь Петра к старым русским порядкам, посылка людей за границу и неслыханное намерение самому ехать учиться у иноземцев, возбудили против него в России многих. 23 февраля 1697, когда царь, готовясь к отъезду, веселился на прощании у своего любимца, иноземца Лефорта, к нему пришли с доносом пятисотенный стрелец Ларион Елизарьев (который в 1689 году предупредил Петра о замыслах Шакловитого против него) и десятник Силин. Теперь они донесли, что думный дворянин Иван Циклер, получивший назначение ехать на строительство у Азова Таганрога и недовольный этим, собирается убить царя. Оказав важную услугу Петру в деле Шакловитого, Циклер ожидал для себя возвышения. Обманувшись в этом, он сделался врагом царя.

Схваченный Циклер под пыткой показал на окольничьего Соковнина, старообрядца, брата боярыни Морозовой и княгини Урусовой (которых раскольники считали мученицами). Соковнин под пыткой сознался, что говорил о возможности убить государя в соумышлении с зятем своим, Федором Пушкиным, и его сыном Василием. Вражда к Петру происходила, по их словам, оттого, что он начал посылать людей за море. Обвиненные притянули к делу двух стрелецких пятидесятников. Всех их присудили к смертной казни. Циклер перед казнью объявил, что прежде царевна Софья и её покойный брат Иван Милославский уговаривали его убить Петра. Петр приказал вырыть из земли гроб Милославского и привезти в село Преображенское на свиньях. Гроб открыли: Соковнину и Циклеру рубили прежде руки и ноги, потом головы, и их кровь лилась в гроб Милославского. Пушкину и другим просто отрубили головы. На Красной площади был поставлен столп с железными спицами, на которые воткнули головы казненных. Присмотр за содержавшейся в Новодевичьем монастыре Софьей был усилен.

Причины стрелецкого бунта 1698

Вслед за тем Петр уехал за границу. В его отсутствие управление бояр и привело дело к новому стрелецкому бунту. Московским стрельцам стало в это время тяжко. Прежде они проживали в столице, занимаясь промыслами, гордясь значением личной царской охраны, всегда готовые обратиться в бунтовщиков. Теперь их выслали в отдаленные города на тяжелую службу и скудное содержание. Четыре полка стрельцов были отправлены в недавно отбитый у турок Азов. Через некоторое время, на смену им, послали другие шесть полков. Прежние четыре полка думали, что их вернут в Москву, однако им приказали идти в Великие Луки, на литовскую границу, в войско Ромодановского. Они вначале повиновались, но бунтовские настроения стали среди стрельцов быстро расти, и в марте 1698 сто пятьдесят пять человек самовольно ушли из Великих Лук в Москву бить челом от лица всех товарищей, чтобы их отпустили по домам. В прежние времена случаи самовольного побега со службы были не редкостью и сходили с рук, но на сей раз начальник Стрелецкого приказа, Троекуров, велел стрельцам немедленно идти назад, а четырех выборных, которые к нему пришли объясняться, засадил в тюрьму. Стрельцы силой отбили своих товарищей и стали бунтовать. Бояре выгнали их из Москвы лишь с помощью Семеновского полка.

Стрелецкий бунт 1698 и его подавление

Стрельцы воротились в Великие Луки. Ромодановскому было велено расставить свои четыре стрелецких полка по западным пограничным городам, а тех, которые ходили с челобитной в Москву, навечно сослать в Малороссию. Стрельцы заволновались и не выдали своих товарищей, ходивших в Москву, а у Ромодановского было малой войск, чтобы сразу усмирить ширящийся стрелецкий бунт. Стрельцы, как будто повинуясь приказанию идти в назначенные города, ушли, но на дороге, 16 июня устроили круг на берегу Двины. Один из ходивших в Москву, стрелец Маслов, начал читать письмо от царевны Софьи, в котором она убеждала стрельцов прийти к Москве и просить ее снова на державство, а если солдаты не пустят их в Москву, то биться с ними.

Новый стрелецкий бунт теперь разразился окончательно. Стрельцы решили идти на Москву. Раздавались голоса, что надо перебить всех немцев, бояр, а царя не пускать в Москву и даже убить за то, что "сложился с немцами". Впрочем, это были только толки, а не приговор круга.

Когда в Москве заслышали о стрелецком бунте и подходе стрельцов к столице, многие жители с имуществом побежали из города в деревни. Бояре выслали навстречу стрельцам войско из 3700 человек с 25 пушками. Им командовал боярин Шеин и генералы Гордон и князь Кольцо-Мосальский. Высланное боярами войско встретилось со стрельцами 17 июня у Воскресенского монастыря. Сначала Шеин отправил к стрельцам Гордона, который потребовал, чтобы стрельцы прекратили бунт, немедленно ушли в назначенные им места и выдали сто сорок человек из тех, которые ходили перед тем в Москву.

«Мы, – отвечали стрельцы, – или умрем, или непременно будем в Москве хоть на три дня, а там пойдем, куда царь прикажет».

Стрельцы рассказывали, как они терпят и голод и холод, как строили крепости, тянули суда по Дону от Азова до Воронежа; как им дают мало месячного жалованья, говорили, что в Москве хотят только повидаться с женами и детьми.

Гордон в ответ сказал, что если они «не примут милости его царского величества», стрелецкий бунт будет подавлен силой. Стрельцы, однако, стояли на своем, подав челобитную, где говорилось, что в Москве «всему народу чинится наглость, что идут к Москве немцы и то знатно последуя брадобритию и табаку во всесовершенное благочестия исповержение».

Шеин тогда послал против стрельцов Гордона с 25 пушками, а между тем кавалерия стала окружать их стан. Ещё дважды выслав к стрельцам дворян с советом покориться, Гордон приказал дать залп, но так, что ядра пролетели над головами стрельцов.

Стрельцы стали кричать свой боевой клич: «Святой Сергий!». Тогда Гордон стал стрелять из пушек по ним. Стрельцы смешались и бросились врассыпную. Убито у них было 29 человек и ранено 40. Остальных похватали и повязали. Стрелецкий бунт был усмирён.

Бояре приказали Шеину вести розыск. Начались пытки кнутом и огнем. Под пытками стрельцы винились, что хотели захватить Москву и бить бояр, но никто из них не показал на царевну Софью. Шеин самых виновных повесил на месте, а других разослал по тюрьмам и монастырям. По показанию Гордона, казнено было до 130 человек, а по монастырям разослано 1845. Из этих последних 109 человекам удалось бежать.

Следствие Петра по делу о стрелецком бунте 1698 и казни стрельцов в Москве

Бояре полагали, что суд этим и кончится, но Петр, узнав в Вене о новом стрелецком бунте, пришёл в ярость и тотчас поскакал в Москву.

Он прибыл в столицу 25 августа, а на другой день в Преображенском начал делать то, что так возмущало стрельцов. Петр стал собственноручно резать бороды боярам и приказал им одеться в европейское платье, чтобы нанести решительный удар русской старине, вызвавшей этот повторный стрелецкий бунт. Начался новый розыск. Стрельцов – всего 1714 человек – свезли в Москву и подмосковные села.

Допрос по делу о стрелецком бунте происходил в Преображенском селе под руководством Федора Ромодановского, заведывавшего Преображенским приказом. Признания добывались пытками. Подсудимых сначала пороли кнутом до крови, подвесив к перекладине за связанные назад руки; если стрелец не давал желаемого ответа, его клали на раскаленные угли. В Преображенском ежедневно курилось до тридцати костров с угольями для поджаривания стрельцов. Царь с видимым удовольствием присутствовал при этих истязаниях. Под пытками стрельцы сперва сознались, что хотели поручить правление царевне Софье и истребить немцев, но никто из них не показал, чтобы царевна сама подущала их к этому.

Петр приказал пытать участников стрелецкого бунта сильнее, чтобы вынудить у них показания против Софьи. Тогда некоторые стрельцы показали, что один из их товарищей (которого так и не нашли) привез из Москвы письмо от имени Софьи – то, которое стрелец Маслов читал перед полками на Двине. Тогда взяли кормилицу Софьи, Вяземскую, и четырех ее постельниц, подвергли их жестоким пыткам. Но и они желаемых свидетельств не дали. Сама Софья объявила, что не посылала никаких писем в стрелецкие полки. Пытали и служительницу одной из сестёр Софьи, Жукову, которая наговорила на одного полуполковника. Потом Жукова сказала, что возвела оговор напрасно. Ее снова пытали, и она опять обвинила полуполковника. Это показывает, какого рода показания выбивались на следствии.

30 сентября у всех ворот московского Белого города были расставлены виселицы для казни тех, кто принимал участие в стрелецком бунте. Собралась несметная толпа народа. Патриарх Адриан, исполняя обычай древних русских архипастырей просить милости опальным, приехал к Петру с иконою Богородицы. Но Петр гневался на патриарха за то, что тот противился иноземному брадобрития. «Зачем пришел сюда с иконою? – сказал Петр Адриану. – Убирайся, поставь икону на место и не мешайся не в свои дела. Моя обязанность и долг перед Богом охранять народ и казнить злодеев».

Петр, как говорят, лично отрубил головы пятерым стрельцам в Преображенском. Затем длинный ряд телег потянулся из Преображенского в Москву; на каждой телеге сидело по два стрельца; у каждого из них было в руке по зажженной восковой свече. За ними бежали их жены и дети с душераздирающими криками и воплями. В этот день перевешан был у разных московских ворот 201 человек.

Потом опять пошли пытки, мучили и стрелецких жен, а с 11 октября до 21-го в Москве ежедневно были казни виновных в стрелецком бунте. Четверым на Красной площади ломали руки и ноги колесами, другим рубили головы; большинство вешали. Так погибло 772 человека, из них 17 октября 109-ти человекам отрубили головы в Преображенском. Этим занимались, по приказанию царя, бояре и думные люди, а сам царь глядел на это зрелище. Под Новодевичьим монастырем повесили 195 человек прямо перед кельями царевны Софьи. Троим из них, висевшим под самыми окнами, всунули в руки бумагу в виде челобитных. Последние казни над стрельцами совершались в феврале 1699. Тогда в Москве казнено было 177 человек.

Утро стрелецкой казни. Картина В. Сурикова, 1881

Тела казненных по делу о стрелецком бунте не убирались до весны, и только тогда велено было зарыть их в ямы, над которыми поставили каменные столпы с чугунными досками, где были написаны их вины. На столпах были спицы с воткнутыми головами.

Софью, по приказанию Петра, постригли под именем Сусанны в том же Новодевичьем монастыре, где она жила прежде. Прочим сестрам запрещено было ездить к Софье, кроме Пасхи и храмового праздника Новодевичьего монастыря. Софья томилась под самым строгим надзором ещё пять лет и умерла в 1704.

Литература о стрелецких бунтах

Устрялов. История Петра Великого

Соловьев. История России (т. XIII и XIV)

Соловьев. Публичные чтения о Петре Великом

Костомаров. Русская история в жизнеописаниях. Царевна Софья

Аристов. Московские смуты в правление царевны Софьи

Погодин. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великого

Восстание в Москве 1682 года – Сборник документов. М., 1976

Берхгольц, Российская империя, Цитаты и извлечения для рефератов, ЯАвторыКазнь, Пенитенциарная система

Ф. Берхгольц

После обеда я ездил с обоими бригадирами, Негелейном и Тихом, за город посмотреть на трех колесованных в этот день утром, но еще живых, убийц и делателей фальшивой монеты. Зрелище было отвратительное. Они получили только по одному удару колесом по каждой ноге и руке и после того были привязаны к трем укрепленным на шестах колесам. Один из них, старый и очень болезненный, был уже мертв; но оба другие, еще молодые, вовсе не имели на лице смертной бледности, напротив, были очень румяны. Меня уверяли, что люди в таком положении жили иногда от четырех до пяти дней. Эти двое были так веселы, как будто с ними ничего не случилось, преспокойно поглядывали на всех и даже не делали кислой физиономии. […] О невообразимой жестокости Русского народа посланник Штамке рассказывал мне еще одну историю, которой за несколько лет в Петербурге сам был очевидцем. Там сожгли заживо одного человека, который, во время богослужения, толстой палкой вышиб у епископа из рук образ какого-то святого и сказал, что по совести убежден, что почитание икон есть идолопоклонство, которое не следует терпеть. Император, говорят, сам несколько раз ходил к нему, во время содержания его под стражей и после произнесения приговора, и уверял его, что, если он только скажет перед судом, что заблуждался, ему будет дарована жизнь, даже не раз отсрочивал исполнение казни; но человек этот остался при том, что совесть не позволяет ему поступить так. Тогда его поставили на костер, сложенный из разных горючих веществ, и железными цепями привязали к устроенному на нем столбу с поперечной на правой стороне планкой, к которой прикрепили толстой железной проволокой и потом плотно обвили насмоленным холстом руку вместе с палкой, служившей орудием преступления. Сперва зажгли эту правую руку и дали ей одной горетЁ до тех пор, пока огонь не стал захватывать далее, и князь-кесарь, вместе с прочими вельможами, присутствовавшими при казни, не приказали поджечь костер. При таком страшном мучении преступник не испустил ни одного крика и оставался с совершенно спокойным лицом, хотя рука его горела одна минут семь или восемь, пока наконец не зажгли всего возвышения. Он неустрашимо смотрел все это время на пылавшую свою руку и только тогда отвернулся в другую сторону, когда дым уж очень стал есть ему глаза и у него начали гореть волосы. Меня уверяли, что за несколько лет перед тем брат этого человека был сожжен почти таким же образом и за по-добный же поступок.

Дневник камер-юнкера Ф.В. Берхгольца. В 4 ч. М., 1902. Ч. 2. С. 199-200.

Пытки и казни.

©»Загадочные преступления прошлого», 1999 г.

Нет никакого преувеличения в том утверждении, что следственное производство на Руси, несмотря на свою суровость, вплоть до Петра Первого оставалось много гуманнеё европейского. Именно этот монарх — в силу весьма специфических черт своей личности — много способствовал ужесточению процедуры дознания и казни.

Петровская и послепетровская эпоха оставила несколько поразительных примеров расправ над живыми людьми, которые надолго запечатлелись в памяти народной, попали в письма и воспоминания современников, послужив источником разного рода преданий.

Расследование деятельности Царевича Алексея, предпринятое в 1717-18 гг. специально учрежденной «Тайной канцелярией», дало Петру Первому информацию о том, что его первая супруга — Евдокия Федоровна Лопухина (в пострижении инокиня Елена) имела любовную связь с майором Степаном Богдановичем Глебовым.

Связь эта началась около 1714 г. или несколько ранеё, когда Глебов, будучи комиссаром по набору рекрутов, посетил монастырь, где содержалась в заточении опальная царица. Царь чрезвычайно болезненно воспринял это известие; скореё всего, оно задевало его мужское самолюбие. Во всяком случае Глебов, не игравший никакой политической роли в кружке оппозиционеров, подвергся пыткам не в пример болеё мучительным, нежели его болеё влиятельные подельники (епископ Досифей, Александр Кикин, Федор Пустынный и др.

).
Из следственного дела известно, что майора Глебова пытали четыре раза. В первый раз, будучи подвешен на «виске», офицер получил 34 (!

) удара кнутом. Уже одно это следует считать запредельной жесткостью, поскольку даже крепкому мужчине болеё 15 ударов кнутом за одну пытку обычно не наносили. Петр Первый добивался от Глебова признания факта интимной близости со своей прежней супругой. Глебов по преданию, записанному в апреле 1731 г. леди Рондо, «плюнув ему в лицо, сказал, что не стал бы говорить с ним, если б не считал долгом своим оправдать свою повелительницу «.

Возможно, этот плевок и спровоцировал неистовость назначенной Петром Первым пытки.
Следующей пыткой были раскаленные угли, которые прикладывались к открытым ранам Глебова, оставшимся от порки кнутом. Для третьей пытки были использованы раскаленные железные щипцы, которые прикладывались к рукам и ногам допрашиваемого офицера. Несмотря на чудовищные страдания, майор отказывался признать свою вину и утверждал, что оклеветан.

Петр Первый был чрезвычайно раздражен стойкостью офицера; Царь не сомневался, что на самом деле любовная связь имела место (ему об этом сообщил сын — Алексей Петрович — сам бывший под следствием). Чтобы сломить сопротивление Глебова Петр Первый приказал привязать его к доске, утыканной гвоздями. Офицер пролежал без движения на этой доске трое суток, после чего сознался в выдвинутых против него обвинениях. Помимо сознания в любовной связи с царицей Евдокией, Глебов дал разоблачительные показания против епископа Ростовского Досифея, которые фактически предопределили жестокий приговор в отношении последнего.

Манифест от 6 марта 1718 г. подвел итог почти годового расследования и всенародно объявил о предстоящих расправах над сторонниками Царевича Алексея Петровича.

В этом документе прямо говорилось о прелюбодеянии Глебова; сделано это было для того, чтобы осрамить опальную Царицу Евдокию и выставить в дурном свете всех обвиняемых, потворствовавших прелюбодейству.
Казни были проведены 15 марта 1718 г. в г. Москве и растянулись болеё чем на три часа. Самодержавный режиссер, разрабатывая ритуал казни, дал волю садистким фантазиям.

Петр Первый обязал присутствовать при исполнении приговора своего сына Алексея. На глазах последнего его друзья и единомышленники приняли мученическую смерть.

Кикину — секретарю Царевича — было назначено колесование и 4 раза по 100 ударов кнутом, на сто двадцатом ударе он начал агонизировать и палач поспешил отрубить ему голову; камердинеру Афанасьеву было назначено отрубание головы; колесован был епископ Досифей, голову его насадили на кол, а внутренности — сожгли. Поклановскому, после порки кнутом отрезали нос, уши и язык (это было против правил, такого рода «увечные» наказания не комбинировались). Но если колесования и порка кнутом были все же традиционны для «пыточной» практики того времени, то казнь майора Глебова оказалась совершенно исключительной для народных обычаев и потрясла всех, видевших её.

Глебов … был живым посажен на кол.
Казнь свершилась в третьем часу пополудни. К смертнику были прикомандированы архимандрит Спасского монастыря Лопатинский, иеромонах Маркел и священник того же монастыря Анофрий. Они д. б. напутствовать умирающего на пороге в иную жизнь. Из рассказов священников известно, что Глебов во время чудовищной экзекуции ни проронил ни слова; на все призывы к покаянию отвечал, что каяться ему не в чем.

Ночью офицер попросил иеромонаха Маркела принести ему Святые Дары, умирающий хотел причаститься. Неизвестно, выполнил ли эту просьбу иеромонах; боясь гнева самодержавного самодура, он никому этого не сказал.
Смерть Глебова последовала в половине восьмого утра 16 марта 1718 г. Голова его была отрублена, а тело было снято с кола и брошено среди тел других казненных по этому делу.

(Надо сказать. что неуважение к телам казненных было традиционным для петровской эпохи. Своим небрежением к останкам врагов он глубоко ранил чувства многих православных верующих.

Известно, что тела стрельцов, казненных Петром Первым еще в 1698-99 гг., оставались незахороненными вплоть до 1713 г. ; их истлевшие останки висели в петлях на стенах Новодевичьего монастыря, лежали на колесах или были насажены на колья у городских ворот. В 1714 г. Преображенский приказ расследовал донос на некоего Карпа Евтифьевича Сытина из которого следовало, что последний возмущался «головами казненных, воткнутых на колья за Спасскими воротами».

Поскольку казненные стрельцы были, как сказали бы сейчас, политическими преступниками, а не уголовными, то и донос на Сытина принял характер политического. Обер — фискал Алексей Нестеров в 1714 г. расследованию этому хода не дал, что через 8 лет было поставлено в вину ему самому и способствовало его осуждению.)
Впрочем, казнив ненавистного майора, Петр Первый его не забыл.

Через некоторое время Государь Император изволил вернуться к этой истории: видимо, Монарх не чувствовал себя до конца отмщеным. Через три с половиной года — 15 августа 1721 г.

— он повелел Святейшему Синоду предать Степана Глебова вечной анафеме, т. е. церковному проклятию.

Казни стрельцов при Петре I

Во исполнение этого повеления преосвященный Варлаам, епископ Суздальский и Юрьевский, издал 22 ноября 1721 г. т. н. архиерейский указ в котором привел форму провозглашаемой анафемы.

В ней майор Глебов был назван «злолютым закона Божия преступником», «царского величества противником», «лютейшим благочестия преступником и презирателем».

Т. о. за одно и то же преступление один и тот же человек с интервалом в три года был наказан дважды. Причем, второй раз — уже посмертно. Такой вот казус…
Если оценивать расправу над майором Глебовым ретроперспективно, то нельзя не признать её за оформленное законодательно убийство. Никакой объективной угрозы Глебов ни лично Самодержцу, ни власти Его не представлял.

Вся вина офицера сводилась к тому лишь, что этот человек оказался способен питать добрые чувства к опальной Царице, психологически поддерживал её в тяжелейшие моменты жизни и делал это не из корыстных побуждений. Это благородство и духовная чистота майора служили, видимо, немым укором Петру. Думается, что если бы Глебов на допросах заявил, будто был прельщен деньгами и знатностью любовницы, то он имел бы шанс быть помилован. Душу беспутного Монарха согрела бы мысль о том, что перед ним обычный негодяй, под стать ему самому.

Но именно благородство Глебова, его преданность Царице, и вызвали ту беспощадную ярость Монарха, которую иначе, как одержимостью, и назвать-то никак нельзя.

28 июня (18-го по юлианскому календарю) 1698 года взбунтовавшиеся стрельцы потерпели поражение от войск, верных Петру I . Это был далеко не первый их конфликт: Пётр на всю жизнь запомнил события 1682 года, когда стрельцы развязали настоящий террор против Нарышкиных, родственников его матери, и их сторонников.

смертная казнь, палач

Помнил он и то, как заговорщики из стрельцов пытались убить его самого в 1689 году. Их третье выступление оказалось роковым…

Стрелецкое войско появилось в России в сер.

XVI века, в эпоху Ивана IV, и составило элиту войска. Иностранные путешественники, посещавшие Московское царство, нередко называли их «мушкетёрами».

Для этого имелись все основания: стрельцы были вооружены как холодным оружием (бердышами, саблями и шпагами), так и огнестрельным (пищалями, мушкетами), могли быть как пехотинцами, так и всадниками. Со временем стрельцы помимо военной службы стали также заниматься ремеслом и торговлей, были освобождены от посадских податей, а для решения всех вопросов их деятельности создали специальный Стрелецкий приказ.

К концу XVII века стрелецкое войско приобрело значительное влияние в государстве, де-факто превратившись в гвардию, на которую могли опираться придворные группировки и которая оказывала влияние на принятие решений. Это отчётливо стало ясно после бунта 1682 года, когда именно стрельцы настояли на возведении сразу двух царей на престол - Петра I и Ивана V - при регентстве царевны Софьи.

В 1689 году часть стрельцов выступила на стороне Софьи против Петра, но дело закончилось победой последнего и заключением царевны в Новодевичий монастырь. Широких репрессий против стрельцов тогда, однако, не последовало.

В 1697 году царь Пётр I на время покинул Россию, уехав в Великое посольство - большую дипломатическую миссию, в рамках которой он посетил ряд европейских государств и провёл переговоры с наиболее влиятельными монархами эпохи.

В его отсутствие недовольство, зревшее среди стрельцов, из глухого стало перерастать в открытое. Они были недовольны тем, что Пётр отдавал предпочтение полкам «нового строя» во главе с иностранными генералами - Патриком Гордоном и Францем Лефортом.

Жаловались стрельцы на нехватку продовольствия и жалованья, а также длительную разлуку с семьями. В марте 1698 года 175 стрельцов дезертировали из своих полков и отправились в Москву, чтобы подать челобитную с изложением всех своих проблем. В случае отказа они готовы были начать «бить бояр». Иван Троекуров, возглавлявший Стрелецкий приказ, приказал арестовать представителей стрельцов, но их поддержала собравшаяся толпа недовольных.

Начало бунту было положено.

Вскоре к житейским причинам выступления добавились и политические: среди стрельцов и их сторонников быстро распространились слухи, будто бы Петра во время его поездки по Европе подменили или даже убили, а сюда в Москву везут его двойника «из немцев». Восставшие быстро наладили контакты с царевной Софьей, заверяя её в своей поддержке, а она якобы ответила им двумя письмами с призывами расширять восстание и не признавать власть Петра.

Впрочем, в подлинности этих писем у исследователей до сих пор нет уверенности.

Фёдор Ромодановский

Князь Фёдор Ромодановский, которого Пётр на время своего отсутствия фактически поставил во главе государства, отправил против стрельцов Семёновский полк.

С его помощью мятежные стрельцы вынуждены были покинуть Москву. Это, однако, привело к объединению за пределами столицы всех бунтующих полков и смещению их полковников.

В нач. июня восставшие числом около 2200 человек обосновались возле Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. Именно здесь они столкнулись с войсками, оставшимися верными Петру I: Преображенским, Семёновским, Лефортовским и Бутырским полками. Всех вместе их было в два раза больше, чем восставших стрельцов.

Позже к ним присоединились другие проправительственные силы во главе с боярином Алексеем Шеиным и генералом Патриком Гордоном, а также артиллерия. При таком соотношении сил исход конфликта был очевиден. 18 июня состоялось короткое сражение, продолжавшееся около часа и завершившееся полным поражением стрельцов.

Погибших на поле битвы было не так много. Гордон писал о 22 убитых стрельцах и порядка 40 раненых. Вскоре боярин Шеин развернул следствие, по результатам которого повесили 56 человек, обвинённых в организации бунта, множество участников бунта били кнутом и отправили в ссылку.

Однако такое наказание вовсе не удовлетворило Петра. Вернувшись из Европы, он развернул против стрельцов полномасштабные репрессии, в рамках которых к казни приговорили более тысячи человек, около 600 были биты кнутом и сосланы. Царь словно хотел раз и навсегда покончить со столь ненавистным ему стрелецким войском и, воспользовавшись бунтом, поквитаться с ним за 1682 год.

Массовые казни развернулись в разных частях Москвы.

Самые масштабные из них проводились в подмосковном селе Преображенское (ныне - в черте столицы). По свидетельствам некоторых очевидцев-иностранцев, Пётр принял личное участие в экзекуции и своими руками отрубил пятерым стрельцам головы, после чего заставил своих приближённых последовать его примеру.

Опыта в таком «ремесле» они, конечно, не имели, поэтому удары наносили неточно, тем самым лишь усиливая мучения обречённых на смерть.

Ещё одним местом казней стрельцов стала Красная площадь, в частности, Лобное место.

Существует укоренившийся стереотип, будто бы оно использовалось исключительно для казней, оттого «Лобным местом» сегодня нередко называют место исполнения смертных приговоров. На самом деле это совсем не так: Лобное место на Красной площади служило трибуной для оглашения царских указов и публичных обращений к народу, также оно фигурировало в некоторых церемониях и обрядах, к примеру, в крестных ходах по праздникам.

Лишь во времена Петра I это место обагрилось кровью. В 1698–1699 годах здесь, как и в Преображенском, прошли многочисленные казни стрельцов. Скорее всего, отсюда и берёт свои истоки дурная «слава» Лобного места.

Стрелецкий бунт 1698 года и расправа над его участниками по-своему отразились в русском искусстве. Самое известное полотно на эту тему - картина Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни», показавшая весь ужас развернувшегося противостояния и трагическую судьбу стрельцов и их семей.

Повешенных стрельцов также можно увидеть на картине Ильи Репина «Царевна Софья»: труп одного из казнённых виден через окошко кельи.

Арсений Тарковский посвятил Стрелецкому бунту стихотворение «Петровские казни», начинающееся такими словами:

Передо мною плаха

На площади встаёт,

Червонная рубаха

Забыться не даёт.

О событиях 1698 года вспомнила и Анна Ахматова в поэме «Реквием».

Она посвящалась репрессиям конца 1930-х годов. Поэт вспоминала, как стояла в тюремных очередях в Ленинграде, её душу разрывал страх за арестованного сына - Льва Гумилёва. В «Реквиеме» есть такие строчки:

Буду я, как стрелецкие жёнки,

Под кремлёвскими башнями выть.

О судьбе стрельцов идёт речь в романе Алексея Толстого «Пётр I» и поставленном по нему фильме «В начале славных дел», снятом Сергеем Герасимовым в 1980 году.

Годы 1689 — 1699

(окончание)

Годы 1698 и 1699

25 августа 1698 г. вернулся Петр в Москву из путешествия. В этот день он не был во дворце, не видел жены; вечер провел в Немецкой слободе, оттуда уехал в свое Преображенское. На следующий день на торжественном приеме боярства в Преображенском он начал резать боярские бороды и окорачивать длинные кафтаны.

Брадобритие и ношение немецкого платья были объявлены обязательными. Не желавшие брить бород скоро стали платить за них ежегодную пошлину, относительно же ношения немецкого платья не существовало никаких послаблений для лиц дворянского и городского сословия, в старом наряде осталось одно крестьянство да духовные лица. Старые русские воззрения не одобряли брадобрития и перемены одежды, в бороде видели внешний знак внутреннего благочестия, безбородого человека считали неблагочестивым и развратным.

Московские патриархи, даже последний – Адриан – запрещали брадобритие; московский же царь Петр делал его обязательным, не стесняясь авторитетом церковных властей. Резкое противоречие меры царя с давними привычками народа и проповедью русской иерархии придало этой мере характер важного и крутого переворота и возбудило народное неудовольствие и глухое противодействие в массе.

Но и более резкие поступки молодого монарха не замедлили явиться глазам народа. Не медля по возвращении из-за границы, Петр возобновил следствие о том бунте стрельцов, который заставил его прервать путешествие.

Бунт этот возник таким образом.

Стрелецкие полки по взятии Азова были посланы туда для гарнизонной службы. Не привыкнув к долгим отлучкам из Москвы, оставив там семьи и промыслы, стрельцы тяготились дальней и долгой службой и ждали возвращения в Москву.

Но из Азова их перевели к польской границе, а в Азов на место ушедших двинули из Москвы всех тех стрельцов, которые еще оставались там. В Москве не осталось ни одного стрелецкого полка, и вот среди стрельцов на польской границе разнесся слух, что их навсегда вывезли из столицы и что стрелецкому войску грозит опасность уничтожения.

Этот слух волнует стрельцов; виновниками такого несчастья они считают бояр и иностранцев, завладевших делами. Они решаются силой противозаконно возвратиться в Москву и на дороге (под Воскресенским монастырем) сталкиваются с регулярными войсками, высланными против них. Дело дошло до битвы, которой стрельцы не выдержали и сдались.

Боярин Шеин произвел розыск о бунте, многих повесил, остальных бросил в тюрьмы.

Стрелецкий бунт 1698, розыск и казни. Учебный видеофильм

Петр остался недоволен розыском Шеина и начал новое следствие.

В Преображенском начались ужасающие пытки стрельцов. От стрельцов добились новых показаний о целях бунта: некоторые признались, что в их деле замешана царевна Софья, что это в ее пользу стрельцы желали произвести переворот. Трудно сказать, насколько это обвинение Софьи было справедливо, а не вымучено пытками, но Петр ему поверил и страшно мстил сестре и карал бунтовщиков.

Софья, по показанию современника, была предана суду народных представителей. Приговора суда мы не знаем, но знаем дальнейшую судьбу царевны.

Она была пострижена в монахини и заключена в том же Новодевичьем монастыре, где жила с 1689 г. Перед самыми ее окнами Петр повесил стрельцов. Всего же в Москве и Преображенском было казнено далеко за тысячу человек. Петр сам рубил головы стрельцам и заставлял то же делать своих приближенных и придворных. Ужасы, пережитые тогда Москвой, трудно рассказать: С. М. Соловьев характеризует осенние дни 1698 г. как время «террора».

Утро стрелецкой казни.

Картина В. Сурикова, 1881

Рядом с казнями стрельцов и уничтожением стрелецкого войска Петр переживал и семейную драму. Еще будучи за границей, Петр уговаривал свою жену постричься добровольно. Она не согласилась. Теперь Петр отправил ее в Суздаль, где она, спустя несколько месяцев, была пострижена в монахини под именем Елены (июнь 1699 г.). Царевич Алексей остался на руках у тетки Натальи Алексеевны.

Ряд ошеломляющих событий 1698 г.

страшно подействовал и на московское общество, и на самого Петра. В обществе слышался ропот на жестокости, на новшества Петра, на иностранцев, сбивших Петра с пути. На голос общественного неудовольствия Петр отвечал репрессиями: он не уступал ни шагу на новом пути, без пощады рвал всякую связь с прошлым, жил сам и других заставлял жить по-новому.

И эта борьба с общественным мнением оставляла в нем глубокие следы: от пытки и серьезного труда переходя к пиру и отдыху, Петр чувствовал себя неспокойно, раздражался, терял самообладание. Если бы он высказывался легче и обнаруживал яснее свой внутренний мир, он рассказал бы, конечно, каких душевных мук стоила ему вторая половина 1698 г., когда он впервые рассчитался со старым порядком и стал проводить свои культурные новшества.

А политические события и внутренняя жизнь государства шли своим чередом.

Обращаясь к управлению государством, Петр в январе 1699 г. проводит довольно крупную общественную реформу: он дает право самоуправления тяглым общинам посредством выборных Бурмистерских палат. Эти палаты (а за ними и все тяглые люди) изъяты из ведения воевод и подчинены московской Бурмистерской палате, также выборной. В конце того же 1699 года Петр изменяет способ летосчисления.

Наши предки вели счет лет от сотворения мира, а начало года – с 1 сентября (по старому счету 1 сент.

Пытки и казни стрельцов при Петре I

1699 г. было 1 сент. 7208 г.). Петр предписал 1 января этого 7208 года отпраздновать как Новый год и этот январь считать первым месяцем 1700 г. от Рожд. Христова. В перемене календаря Петр опирался на пример православных славян и греков, чувствуя, что отмена старого обычая многим не понравится.

Так в виде отдельных мер Петр начинал свои реформы. Одновременно с этим намечал он и новое направление своей внешней политики: Подготовительный к деятельности период кончился.

Петр сформировался и принимался за тяжелое бремя самостоятельного управления, самостоятельной политики. Рождалась великая эпоха нашей исторической жизни.

Уважаемые гости! Если вам понравился наш проект, вы можете поддержать его небольшой суммой денег через расположенную ниже форму. Ваше пожертвование позволит нам перевести сайт на более качественный сервер и привлечь одного-двух сотрудников для более быстрого размещения имеющейся у нас массы исторических, философских и литературных материалов.

Просьба делать переводы через карту, а не Яндекс-деньги.

Facebook

Twitter

Вконтакте

Одноклассники

Google+